Мир миров - [20]

Он убегал не столько от них, сколько от себя. Он осознавал, кем он точно не был – воплощением их планов, чистым плодом их молитв. Он стал покраком, монстром, неудавшимся экспериментом, еще одним обманом воображения, напрасно материализованным с помощью ужасающей технологии марсиан. Он убежал на зараженные земли, чтобы купаться в их испорченности, напитываться их дикостью, чтобы дойти до безумия и забыть обо всех планах и надеждах, которые на него возлагали. Чтобы забыть о своей тоске по их милосердному оправданию.

Он был еще несформированным, если не считать отчаянной жажды вырваться и сбежать в спокойное безболезненное небытие. Он убивал в моменты, когда им овладевало безумие, медленно теряя индивидуальность и приобретая черты стихии, еще одной хаотичной формы энергии, которой были наполнены зараженные земли. До тех пор пока тот человек не нашел его и не подавил все это одним своим светлым желанием, которое бог разглядел, почувствовав свою младшую сестру в его душе. Поэтому он лежал, побитый, и слушал мужчину, и смотрел на мир иначе, так, как никогда еще не смотрел. Он уже тогда понял то, чего этот мужчина не осознал до сих пор: они связаны навечно, если только он не убьет этого человека. Но он знал также и то, что уже никогда не сможет убить его.

– Ты замахнулся на могущественного человека, – прошептал он много дней спустя, притаившись в тени склада продуктов в Крепости Сов.

– Я знаю, как он добился этого могущества, – пробурчал в ответ Кутшеба. – Сегодня он заплатит за него настоящую цену.

– Тогда идем, – согласился бог, который еще не испытывал свои новые способности, скрытые в его имени. В нем играло любопытство. Хотя он предпочел бы не иметь с человеком той связи, которая родилась между ними на дороге, где пыль смешивалась с кровью, его переполняло то же возбуждение, что и его спутника. Он поддался ему охотнее, чем готов был признать.

Они двинулись вперед, и в ту кровавую ночь Кутшеба крался между домами, забитыми солдатами, а Шулер Судьбы поворачивал течение предназначения таким образом, чтобы случай играл в пользу убийцы. Благодаря опеке бога каждый шорох, который мог выдать Кутшебу, затихал или отвлекал внимание стражников. Игра теней под газовыми лампами и факелами, натыканными вдоль ограждений, сливалась с шагами крадущегося мужчины, а невольное любопытство, пробуждаемое внезапным порывом ветра или обманчивым отзвуком из глубины леса, уводило стражников подальше от человека. Ровно до того момента, как Кутшеба проник в дом генерала Сачевского, героя войны с Вечной Революцией, убил двоих его охранников на первом этаже, убил на ступеньках его разбуженного адъютанта, убил любовницу генерала на втором этаже. А потом сразился с самим генералом, которого напитала могуществом жертва в несколько сотен людей, принесенная им всего два года назад.

Бог, которого тогда накормили с лихвой, с тех пор поддерживал генерала, быстро создавая из него героя. Однако в ту ночь его не было при генерале. И все охранные татуировки, амулеты и талисманы, литании и заклинания, которым бог научил своих самым преданных адептов, ничем ему не помогли, когда перед ним встал мужчина, одержимый жаждой мести. В его душе поселилась тень древней кровавой вражды, а каждый удар усиливало божество, поворачивая судьбу, которая раньше благоволила генералу, против него самого.

– Случилось то, чего я боялся, – понуро сказал Шулер Судьбы, когда они убежали из Крепости Сов и направились во Львов. Лес гудел об их триумфе. Ни один хищник не отважился бы стать у них на пути, от них убегали даже призраки.

– У нас же получилось! – удивился Кутшеба. – Тебе все удалось! И не сбылись твои самые худшие опасения!

– Наоборот, – покачал головой бог. – Сбылись все. Именно потому, что у тебя получилось. Это был первый, правда?

– Это был первый! – восторженно прокричал Кутшеба.

– С этого момента нет пути назад.

* * *

Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира

– Все еще не хочешь? – спросил Шулер. – Знаю, что не можешь. Но неужели и правда все еще не хочешь бросить это кровопролитие?

– Осталось трое. Трое худших. Ты знаешь, что они проделали это еще дважды? Привели к катастрофе, чтобы накормить смертью своих личных хранителей.

– Так почему они это сделали?

– Потому что боятся меня, – признал Кутшеба. – Я это знаю. Но это их решение. Я не виноват в тех смертях.

– Не виноват, – согласился бог. – Скажи мне, Мирек, почему мне кажется, что этот поход… особенный?

– Мне нужны деньги. И друзья. А тут у меня вдоволь и того и другого.

– Только и всего? Считаешь, что Новаковский поддержит тебя?

– Это может быть ему выгодно. Я играю против его конкурентов.

– Ты не понимаешь марсианина, Мирек. Не следует ему верить.

– Ты слишком много времени просидел в укрытии. Мир меняется. Марсиане стали его частью, они обустраивают свою жизнь здесь.

– И ты считаешь, что они не мечтают вернуться домой? Ты стал глупее Мочки?

– Им домой лететь двести лет.

– Они не стареют. И не умирают, если их не убить.

– Они потеряли все корабли. Они не смогут вернуться. Единственное, что они могут сделать, это поддерживать наше развитие, чтобы мы сами научились строить космические корабли. Тогда, возможно, они вернутся к себе. Но мы будем готовы, если они еще раз захотят нас завоевать. Нет, друг мой, я не боюсь марсиан.