Мир между нами - [45]

Вивиан сел на кровать и закрыл лицо руками. Афродита докурила сигарету и потушила ее в пепельнице.

— Я ведь права, да? — спросила она тихо.

— Ты неправа. Но я вряд ли смогу объяснить тебе, почему. Ведь ты тоже жалеешь меня. Если бы ты не жалела меня, то вряд ли согласилась бы со мной жить. Отчасти ты жалеешь меня, отчасти ты чувствуешь, что ты мне должна, потому что я спас тебе жизнь. Потому что когда-то я сидел возле твоей кровати днями и ночами, иногда забывая есть и спать. — Он посмотрел в окно и прислушался: в тишине ночи мягко и почти неслышно шелестел начавшийся еще вечером дождь. — Мы с тобой обсуждали все, что только можно было обсудить. Моих женщин. Твоих мужчин. Книги. Кино. Театр. Твои мечты о карьере актрисы. Твое детство, мое детство. Мои университетские годы. Ты помнишь, каким я был тогда? Я чувствовал, что у меня нет почвы под ногами, что все мои мечты рухнули, что я выбрал неправильную дорогу. Если бы ты не уговорила меня пойти учиться, что бы я делал сейчас?

Афродита рассмеялась и, обняв его за шею, прижалась щекой к его спине.

— Понятия не имею. Но упирался ты долго. Ты помнишь, что я взяла тебя за руку и отвела в университет?

— Я помню, что это я взял тебя за руку и отвел в университет. Потому что ты была уверена, что нужно дождаться какого-нибудь знаменитого режиссера, который бы заметил тебя. И еще здесь, в этом городе.

— Это все в прошлом. Теперь у нас совсем другая жизнь…

Глава пятнадцатая

В небольшой комнате, где работали докторанты, было жарко и душно: кондиционер сломался пару дней назад, и его не торопились чинить. А еще здесь нельзя было курить. Адам не мог понять, какая из этих вещей нервировала его больше. Он был бы рад провести этот час в уютном университетском кафе, где можно было закурить и выпить чашку кофе, а то и пообедать, но декан обязывал каждого преподавателя жертвовать часом своего времени в неделю для студентов.

Студенты в этот час могли прийти и поговорить о чем-то, что касается учебы — о том, что они не успели сказать на лекции или же не смогли поймать преподавателя в коридоре для того, чтобы задать вопрос. Адама сложно было поймать в коридоре, потому что после лекций он мчался по делам. Поэтому в его случае декан настаивал на «часе посещений» с особым усердием. И теперь Адам ждал своих студентов, занимая себя чтением нового романа Джеральда Гентингтона.

Комната докторантов напоминала каморку и не располагала к работе. Тем более к работе научной. Тут находились три письменных стола и несколько шкафов с книгами, бумагами и папками, а в дальнем углу располагалась маленькая кухня, отделенная от основного помещения низкой перегородкой. На кухне можно было сделать кофе или чай, но самым верным решением было просто выпить воды — качество чая и кофе представлялось сомнительным.

В крошечном холодильнике лежало несколько пакетов с молоком, а иногда там можно было найти что-нибудь съестное. Правда, съестное это, в основном, приносили сами докторанты — забота университета о своих научных работниках ограничивалась регулярной поставкой молока. Адам часто видел докторантов за письменными столами — они читали взятые из библиотеки книги, выписывая нужные вещи в блокноты, и жевали какую-нибудь гадость вроде чипсов. И в такие моменты он думал о том, что верный путь к язве желудка — это работа над докторской диссертацией.

Джеральд и на этот раз не изменил себе — роман захватывал с первых страниц. Но минут через двадцать Адам отложил книгу, потому что в комнате было нечем дышать, и он не мог сосредоточиться на прочитанном. После секундного колебания он открыл окно (день выдался жарким, но пара глотков свежего воздуха, пусть и горячего, была ему необходима) и присел на подоконник. С четвертого этажа можно было разглядеть весь внутренний двор университета, включая студентов, которые сидели на траве и под деревьями.

Разговор с доктором Мори не желал выходить у Адама из головы. Если бы его попросили выразиться как можно точнее, он сказал бы, что дело не в самом разговоре, а в реакции Вивиана на его слова насчет Афродиты. Первой его мыслью была мысль о том, что доктор ревнует его к своей женщине, но эту идею Адам отмел сразу. Но, если не ревность, что могло заставить его так отреагировать? Он плохо себя чувствовал? Дежурил накануне и почти не спал? Адам успел узнать доктора Мори достаточно хорошо для того, чтобы сказать с полной уверенностью: даже если бы он не спал двое суток, он не позволил бы себе высказываться подобным образом. Да и какой смысл ревновать кого-то к женщине, которая, по сути, ему не принадлежит?

Поселившись у Адама, Афродита не стала сидеть, сложа руки. Вернувшись домой в первый же вечер, Адам не узнал свою квартиру. Он не был лентяем и убирал ее регулярно, но теперь она сияла от чистоты. Все вещи лежали на своих местах, шторы были постираны и повешены на окна снова, ковры были тщательно почищены, одежда в шкафу была аккуратно разложена по цветам. На столе Адама ждал горячий ужин, а Афродита (создавалось впечатление, что она не занималась работой по дому, а гуляла по магазинам) сидела на диване и читала конспекты — через пару дней ей предстояло сдать промежуточный экзамен по английской литературе. Порой женщины, появлявшиеся в квартире Адама, делали уборку, но никто не делал ее так тщательно. А ужин ему готовили буквально пару раз. И уж точно не такой вкусный.