Мир - [15]

– Не самая удачная аналогия, леди! – фыркнул Орис. – Котов чаще несут туда кастрировать.

– Это и любые другие пожелания Вы можете выразить нашим специалистам. Начинайте.

Ри исчезла из поля зрения, и над Орисом склонился андроид-медик:

– Экспресс-диагностика выявила близорукость и плоскостопие. Не против, если мы исправим все в ходе процедуры?

У андроида были такие же глаза, как у Эммерхейса. Многоугольники ретро-диафрагм, только серые.

– Только не отрезайте мне там ничего, окей? – агрессивнее, чем рассчитывал, предупредил юноша.

Медик кивнул и деловито вычеркнул что-то из списка. Неужели Ри в самом деле… Черная дыра ее дери!

– Окей. Стрижку отменяем.

Фух. Нестерпимо потянуло зевнуть, но не успел Орис открыть рот, как отключился.

* * *

У безработного синтетика оказалось не так много вещей для сборов, и Эйден бесцельно слонялся по лаборатории. Рабочий день здесь давно закончился, из темных холлов исчезли репортеры, рассосались праздные зеваки. В шкафчике для личных вещей Эйдена ждал подарок. Он и забыл! Самина обещала вернуть ему форму, заручившись талантами Шиманая доставать хоть звезды с неба, и вот – аккуратная черная стопка лежала на верхней полке, на уровне глаз андроида. Прежде чем приблизиться, он пощелкал языком, а после направил к полке биоскоп и провел анализ. Мало ли. Нет, все было чисто. Он вроде должен был радоваться. Но не мог притронуться к ткани, источавшей едва различимую теплую ваниль. Ее запах или галлюцинацию ее запаха.

Из-за вето придется действовать быстрее, чем он думал. Судя по намеку на малоизвестный орден (контро-как-его? кто это вообще?), Джур и сам не ожидал такого поворота. Но и это не самое плохое. Хуже то, что узнай совет миров причину для отступления, целиком присоединился бы к левой фракции. Можешь убить одну планету ради нескольких? Так чего ж ты ждешь, твою мать?! Наверное, только взглянув на себя со стороны парламента, Эйден понял, что отречение и не могло ни на что повлиять. Вот оно то, о чем он сам говорил Харгену: император вышел вон, а в империи ничего не поменялось.

Что ж, зато теперь дом Браны не имел на него исключительных прав. И корона больше не царапала виски. Самый долгий шаг к цели был сделан. Предстоял самый трудный. Эйден прокрутил все вероятные и невероятные сценарии, где Харген мог помешать вылету на Роркс, но осадил себя. Все будет нормально. Он сцапал форму с полки и отправился в душ. В вормхолле его ждали через час. Все распоряжения насчет Самины, ее безопасности и слежки уже были у Кайнорта. Оставалось лишь надеяться, что эзер не слишком обидчив и не принял те стержни близко к сердцу. В самом деле, ведь Эйден проткнул его в местах, совершенно от сердца далеких.

Чтобы не превратить этот последний час в нервозную пытку, следовало проделать самую привычную цепь ритуалов. Освежающий душ, лучшая на свете одежда, краденое зеленое яб…

* * *

…локо. Между белым глянцем лаборатории и тусклой мутью тумана будто не прошло и секунды. Внутренний хронометр вопил о целых часах без сознания, но Эйден ощущал их, как один миг.

Только что морозно было внутри, а теперь и снаружи.

– …не буду лукавить, выбор у меня был, но…

Снежные пики лизало восходящее солнце, по-утреннему бледное. Сквозь заиндевелые ресницы – даже голубое.

– …не найдут тебя здесь, но и не получат извещения о смерти. Сигнал от твоего чипа пропал рядом с вормхоллом – для всех ты улетел с планеты, как и было условлено.

Он пропустил свой вылет на Роркс. Надо сосредоточиться, Эйден, давай! Отдельные слова начали складываться в предложения. Уже лучше. Что она там несет?

– Я не могу здесь оставаться, пойми. Сидеть под стражей Бритца и ждать от тебя приговора – выше моих сил. Невозможно. Нет, Эйден.

Очень холодно и очень больно. Не в смысле обидно – разве что за свой идиотизм – а по-настоящему. Он скосил глаза на снег, на серебряные шарики рядом, на решетчатую плазму клетки. И дальше, дальше по склону. Крайне романтичное коварство у этой женщины. Горы вокруг – его новая тюрьма – были изумительны. А на Самине был изумительный зимний комбинезон с меховой оторочкой.

– Не пытайся шевелиться, сквозь твои позвонки на шее проходит игла нервизолера. С первого по седьмой. Это полная блокада движений. Восьмым щелчком – прямо в мозг – убивают андроидов после неудачных испытаний. На моем счету десятки. Я еле удержалась, чуть не щелкнула восемь по привычке. Ладно, мне пора. От холода ты не пострадаешь, от диких зверей защитит плазмосеть.

Ее комм подал сигнал прибытия карфлайта, и Самина нетерпеливо вглядывалась в туман под горой.

– Какая заботливая дура. – ядовито изрек робот и подтянул непослушную руку к загривку, где торчал нервизолер. Когда Самина обернулась, синтетик уже поднимался в клетке. Неровно и дергано, как упырь из могилы. Или нет. В своей черной форме, в этом рваном тумане, он был словно чудище из-под кровати в самом жутком сне.

– Восемь. Шейных позвонков. У Ибрионцев. – прошипел он, уже на ногах.

Девушка хотела бежать, но обронила комм, а без него карфлайт не взлетал. Да как же так-то? Надо было двигать иглу до восьмого щелчка. Но она думала, что так убьет… а, и надо было убивать!