Mир как перекресток - [56]

Также может оказаться, что ритуальные пляски вокруг неожиданно созданного мира нужны для привлечения внимания к чему-то. Может, просто кто-то решил парочку старинных законов переписать и ищет повод. Или уверен, что ситуация привлечет его противника, заставив ослабить внимание на чем-то более важном.

Ярен перечислял и перечислял, сыпал идеями и причинами как из рога изобилия. Ярослав его речь перестал воспринимать минут через пять. Слишком много противоречащих друг другу предположений. Если над всеми думать, голова лопнет от перенапряжения. У эльфов наверняка мозги как-то иначе устроены. Так что парень стоял, кивал время от времени и думал о дохлом осьминоге, развалившемся на составляющих Земли и окружающего пространства. Стоит ли о нем говорить Менке? Точнее не о нем, дракон наверняка знает, как выглядят печати, а о том, что Ярослав неожиданно для самого себя понял, на что разбросанные как попало щупальца похожи. На самом деле, на целых две вещи, ну или не вещи, тут уж как смотреть. Во-первых, очень уж осьминог напоминал странную замену звезд и луны на небе Города. Во-вторых, схема тоннелей между мирами, которую нарисовал какой-то древний маг в своей книге о мадаи, выглядела как родная сестра осьминога. Беленькая такая и живая с виду. Вот что бы это значило, а?

Ярославу снился странный сон. Самое странное в этом сне было то, что он отлично понимал, что это сон, но проснуться, не смотря на все усилия, почему-то не мог.

Стоял он у подножия горы с тяжелющим щитом в руках. Щит был деревянный, наверняка дубовый. Края окантованы каким-то светлым металлом, подозрительно похожим на серебро, новенькое такое, не успевшее почернеть. Внутри как положено две петли под кисть и локоть и ремень, чтобы можно было на спину повесить при переноске. В общем, мастер, создавший этот щит, наивно полагал, что с такой тяжестью на руке можно сражаться. Какой-нибудь великан, наверное, смог бы, а Ярослав и пытаться бы не стал, далеко такую штуку не унесешь.

Исполнив сложный акробатический номер, и едва не уронив щит себе на ноги, Ярослав убедился, что на щите хватает металла и помимо оковки по краю. Четыре довольно широких металлических полосы, идущих сверху вниз, чередовались с рядами шипов. В центре всего этого безобразия красовалась металлическая зверушка, отдаленно напоминавшая улыбчивую выдру. Да и кожа, которой щит был обтянут, наверняка добавляла веса. Больше всего эта здоровенная бандура напоминала геральдический щит из тех, которые, если верить увиденному в далеком детстве фильму, когда-то было принято развешивать над воротами замков и по стенам громадных залов, чередуя щиты с кабаньими головами.

Громадный зал у Ярослава был. И щит мог бы даже вписаться в обстановку. Но это не отменяло странности сна.

Стоять в одиночестве в обнимку со щитом перед какой-то незнакомой горой было глупо. А бросить средство защиты и уйти почему-то не получалось, ноги словно прирастали к земле.

— И что я здесь делаю? — спросил у щита Ярослав. Другого собеседника все равно нет.

Металлическая выдра шевельнулась и уставилась на парня насмешливыми глазами.

— Ждешь, — сказала она.

— Чего жду? — заинтересовался парень. Подумаешь — выдра, с котом-конькобежцем же общался, и ничего, с головой все в порядке. Вроде бы.

— Лавину, которая тебя погребет. Да и меня заодно, — пофигистично ответила выдра и посмотрела на белую вершину горы. Признаков лавины там пока не наблюдалось, но это пока.

— А ты вообще кто? — спросил Ярослав, решив, что с собеседниками следует знакомиться, даже если они выдры из сна.

— Я щит, — сказала выдра. — Я часть тебя. Я отражение твоих поступков. Я воплощение твоего упрямства и нежелания просить помощи. А еще во мне есть частичка твоей паранойи, но она, пожалуй, не самое плохое, что мне от тебя досталось.

— Хм, — сказал Ярослав. Странные выверты подсознания. — Щит, так щит. Вернемся к лавине. Ты случайно не в курсе, почему мы ее тут ждем?

— Без понятия, — махнула лапкой выдра. — Это тебе знать лучше. События вокруг тебя собираются, проблемы растут как грибы после дождя, загадки толкаются локтями и уже умудряются шуметь в твоей голове даже тогда, когда ты о них не думаешь. Но помощи ты не просишь. Почему — не ясно. Ты же не гордый. Ты отлично знаешь, что самостоятельно не справишься. И тайнами ты дорожить не умеешь. Так зачем ты ждешь того момента, когда неподъемный щит, которым ты пытаешься отгородиться от мира станет единственной преградой на пути стихии? Не поможет же он тебе.

— Хм, — повторился Ярослав. — Я так понимаю, сбежать у меня уже не получится.

— Нет. Свое ты не бросаешь. Жадный.

— Отлично. Осталось только понять, где найти желающих оказать мне помощь.

— Посмотри вокруг, дурень! — рявкнула выдра, воинственно встопорщив усы. — Почему ты не сказал своему учителю про осьминога?

— Я ему сказал.

— Ладно, перефразирую фразу. Почему ты не рассказал эльфу, как пытался узнать возраст печати? Что тебе помешало?

Что помешало?

А ведь действительно, что именно помешало сознаться в собственной глупости?

Если подумать, отбросить целый список разумных, но далеких от истины оправданий, наступить на горло самолюбию, то можно уныло признать, что просто не хотел выглядеть в глазах Ярена жизнерадостным болваном, сующим пальцы в розетку. Всего то.