Мир итальянской оперы - [33]

Герцог нетерпелив, но Маддалена не хочет спешить, чтобы юноша не подумал, что она дешевая проститутка. Хотя она именно такова, афишировать данное обстоятельство Маддалена, конечно, не собирается. Слова и музыка этой сцены описывают милую «перестрелку», которая, однако, не приносит никаких результатов. Герцог смело обнимает Маддалену, осыпает ее преувеличенными комплиментами, называя ее грубоватую Руку «прекрасной белой ручкой». Маддалена хохочет, говорит, что он глупец, но тем не менее с удовольствием взирает на свою не слишком белую руку. В голосе Герцога, когда он заигрывает с Маддаленой, должна ощущаться своеобразная аристократическая ирония. Он поет с насмешкой: «Прекрасная дочь любви», это должно звучать как чуть-чуть растянутый вопрос, что придает всему дуэту шутливый, слегка насмешливый оттенок.

Маддалена не особенно протестует против вольностей Герцога, но дает понять, что она мечтает о чем-то серьезном. Разумеется, в душе Маддалена надеется, что вино и объятия подогреют страсть Герцога, пока Спарафучиле совершает за дверью сделку с Риголетто. Затем она притворяется испуганной, делает вид, что боится суровости брата, и прерывает флирт. Приключение не получает развязки, и Герцог, заскучав, на этот раз посылает Спарафучиле к дьяволу и уходит наверх отдохнуть, предпочитая остаться в таверне, поскольку надвигается гроза. Зная о намерении брата убить юношу, Маддалена пытается, но безуспешно уговорить молодого человека покинуть дом.

Когда Герцог поднимается наверх, она умоляет брата пощадить юношу, но Спарафучиле неумолим. Он обещал отдать тело горбуну, когда тот вернется, чтобы расплатиться, а он человек слова. Маддалена предлагает убить Риголетто, когда тот принесет деньги, но ее слова вызывают гнев Спарафучиле. Убийство — это, конечно, его профессия, но он никогда не обманывает клиента! В конце концов они уговариваются, что, если до возвращения Риголетто, хотя это маловероятно, кто-нибудь забредет к ним, несчастный будет убит и мешок с его трупом Спарафучиле отдаст шуту.

Бедная Джильда, которая притаилась за дверью полуразвалившейся лачуги, подслушала этот столь важный разговор. Опасаясь за жизнь отца и Герцога, которого она до сих пор любит, девушка решает пожертвовать собой и стучится в дверь. Преступная парочка обменивается многозначительными взглядами и зловещими репликами. Затем они открывают дверь, Джильда, переодетая в мужской костюм, быстро входит и ей наносят удар ножом.

Ужас этой сцены, ее бешеный темп неописуемы, напряжение безмерно усиливается звуками бури, которая достигает в этот момент апогея. В постановке Серафина за сценические эффекты отвечал блестящий мастер — маэстро Риччи. На сцене бушевала настоящая буря — гром, молнии, страшный ливень. Но все было выполнено настолько точно и своевременно, что ни разу звуки урагана не мешали оркестру, действующим лицам или мужскому хору, который за сценой воспроизводил завывания ветра. К восхищению исполнителей и публики, Риччи устроил такую бурю, которую, я уверен, оценил бы и сам Верди.

Именно Риччи руководил организацией сценических эффектов и при съемках фильма «Риголетто», имевшего большой успех, — я уже упоминал о нем. В фильме я пел Риголетто, Нери — Спарафучиле, Филиппески, со звенящим голосом и сардонической улыбкой, был великолепным Герцогом, Джильду же пела Пальюги, а играла Марчелла Говони. Весь фильм отсняли на сцене «Театро дель Опера», причем съемки заняли 14 дней! Не намерен проводить никаких аналогий, не желаю никого критиковать, просто хочу подчеркнуть великолепную организацию и тот дух энтузиазма, который царил на съемках. Достоинство, гордость, любовь — все ради работы! Я очень рад, что снимался в этом фильме.

Спарафучиле — убийца, человек без сердца, но он претендует на своего рода профессиональное достоинство, именуя себя «человеком шпаги», когда с вызывающей самоуверенностью предлагает свои услуги — убрать с дороги соперника или врага. В первый раз мы встречаемся с ним во второй картине, он появляется из тьмы и во тьме же исчезает. Его движения медленны, скупы и очень осторожны. Он подобострастен с предполагаемым клиентом, резок с Маддаленой и оживлен, когда обсуждает предстоящее убийство с Риголетто в последнем акте. Это интересный характер для актера, достаточно ясный для воплощения; важно только хорошо знать музыку, текст и партитуру и представлять себе все действие в целом. Большое значение имеют внешность, манеры, костюм Спарафучиле, они должны характеризовать его с самого начала.

Образцом Спарафучиле стал для меня Джулио Нери. Я счастлив, что во многих незабываемых спектаклях этот честный, простодушный гигант играл рядом со мной. У него был уникальный голос, благородный и мощный, от природы удивительно точный, — впрочем, голос Нери трудно описать словами. Он непревзойденный Спарафучиле; то же самое можно сказать и о его Великом Инквизиторе в «Дон Карлосе», Базилио в «Севильском цирюльнике», Мефистофеле, Фиеско в «Симоне Бокканегре» и т. д., вплоть до Вальтера в «Вильгельме Телле». В этой опере он, уже измученный смертельным недугом, отдавал героическому порыву все силы, а затем наклонялся ко мне, чтобы спросить, удачно ли он провел сцену, хорошо ли звучал его голос.