Мир иной. Что психоделика может рассказать о сознании, смерти, страстях, депрессии и трансцендентности - [26]

* * *

К середине 1970-х годов работа с ЛДС, которая осуществлялась в Спринг-Гров при финансовой поддержке штата, стала жгучим политическим вопросом, горячо обсуждавшимся в Аннаполисе. В 1975 году трехсторонняя комиссия, созданная и возглавляемая Дэвидом Рокфеллером, расследуя деятельность ЦРУ, обнаружила, что Управление проводило в Форт-Детрике, штат Мэриленд, эксперименты с ЛСД, являвшиеся частью проекта по управлению сознанием, носившего кодовое название «МК-Ультра». (Во внутреннем циркуляре, выпущенном комиссией, цель, которую ставило перед собой Управление, изложена очень кратко: «Можем ли мы добиться такого контроля над сознанием индивидуума, когда он будет выполнять наши приказы вопреки своей воле и даже вопреки фундаментальному закону природы, такому как закон самосохранения?») Было установлено, что ЦРУ регулярно подмешивало дозы ЛСД в пищу государственных служащих и гражданских лиц, причем без их ведома; известно, что по меньшей мере один человек по этой причине скончался. Новость, что деньги налогоплательщиков штата Мэриленд идут на поддержание исследований ЛСД, вмиг обернулась крупным скандалом, и требования остановить все подобные исследования в Спринг-Гров стали настолько настоятельными, что игнорировать их не было никакой возможности.

– И очень скоро, – вспоминает Ричардс, – из всей команды остались только я и две секретарши. А потом и с нами было покончено.

Сегодня Роланд Гриффитс, подхвативший нить исследований, оборванную и упавшую после того, как работа в Спринг-Гров была остановлена, удивляется тому факту, что первая волна психоделических исследований, в целом весьма перспективных и многообещающих, сошла на нет по причинам, не имеющим никакого отношения к науке:

– Мы просто перестали демонизировать эти соединения. Можно ли представить себе другую область науки, которая считалась бы столь опасной и запретной, что все исследования в ней можно было бы свернуть на многие десятилетия? В современной науке это беспрецедентный случай.

Как, вероятно, беспрецедентно и то огромное количество научных знаний, которое было уничтожено.

В 1998 году Гриффитс, Джесси и Ричард начали разработку экспериментального исследования, в общем и целом основанного на Бостонском эксперименте.

– По сути это даже не психотерапевтическое исследование, – указывает Ричардс, – а исследование с целью установить, способен ли псилоцибин вызывать трансцендентальные видения. То, что нам удалось достать разрешение на право давать псилоцибин нормальным, здоровым людям, – это исключительно заслуга Роланда, имеющего за плечами долгий опыт работы в качестве главного руководителя, равно пользующегося уважением и в Университете Хопкинса, и в Вашингтоне.

В 1999 году протокол с условиями эксперимента был утвержден и одобрен, но только после того, как его удалось провести через пять инстанций или ступеней рассмотрения сначала в Университете Хопкинса, а затем в Управлении по санитарному надзору и Управлении по борьбе с наркотиками. (Многие из коллег Гриффитса по больнице Хопкинса скептически отнеслись к этому предложению, обеспокоенные тем, что исследования психоделиков могут поставить под угрозу федеральное финансирование; один из них даже сказал мне, что «на кафедре психиатрии, да и в самом институте есть люди, ставящие под сомнение эту работу, потому что этот класс соединений тянет за собой солидный багаж из шестидесятых».)

– Мы верили, что люди во всех этих комитетах – не просто люди, а солидные ученые, – сказал мне Ричардс. – И при доле везения вполне может оказаться, что некоторые из них пробовали эти грибы еще в колледже!

Роланд Гриффитс стал главным исследователем проекта, Билл Ричардс – руководителем клинической программы, а Боб Джесси продолжил свою закулисную работу.

– Как сейчас помню тот первый сеанс, к которому я стремился все эти долгие и пустые двадцать два года, – вспоминает Ричардс. Мы с ним сидели в лабораторном кабинете в медицинском центре Хопкинса; я устроился на кушетке, где обычно лежали участники, совершавшие свои путешествия в неизведанное, а Ричардс оседлал стул, где он сидел все эти годы, начиная с 1999-го, и откуда управлял этими «псилоцибиновыми трипами», число которых перевалило за сотню. Кабинет больше напоминал уютную комнату или гостиную, нежели лабораторное помещение: плюшевый диван, абстрактные картины на стенах, якобы изображающие духовный мир, статуэтка Будды на приставном столике и полки с большими каменными грибами и самыми различными духовными артефактами, а между ними неприметная на вид чашечка, в которой участникам дают таблетки.

– Тот парень лежит на кушетке там, где сейчас сидишь ты, по его лицу текут слезы, а я сижу и думаю, как неизбывно прекрасен и полон смысла этот опыт. Как он священен! Будет ли он когда-нибудь узаконен и как? Возможно ли такое? Как если бы мы незаконно вторглись в некое великолепие, в готические соборы, или в музеи, или… в солнечные закаты! Честно, я тогда даже не знал, случится ли что-то подобное еще раз в моей жизни. И посмотри, что сейчас: работа в больнице ведется без перерыва вот уже пятнадцать лет – на пять лет дольше, чем в Спринг-Гров.