Мир до начала времен - [105]

– Ты – лежать, мы – нести, – на ломаном русском сказал один из них, после чего, легко как пятилетнего ребенка, вскинул меня на руки.

Вот так, на руках, меня и внесли в дом, где обитали таинственные хозяева этой земли. Там внутри все было ярко освещено электрическим светом, пылал в очаге огонь, пахло разогретой сосновой смолой и чем-то вкусным из шкворчащих котлов. А еще там было много народа, причем все исключительно девчонки – примерно моего возраста или моложе. Одни из них были белокожими, другие напоминали мулаток. И все они были одеты одинаково и крайне легкомысленно: в короткие, до середины бедра, кожаные юбочки и такие же маечки-топики, оставляющие открытыми подтянутые животики – и это неудивительно, ведь внутри было не просто тепло, а даже очень жарко. Одни из этих девочек резали что-то на разделочных досках устрашающего размера ножами, а другие помешивали в котлах варево большими поварешками. Они переговаривались между собой на вполне понятном русском языке с тем же странным акцентом, который я уже слышала от возницы.

Мне и трем моим одноклассницам, приехавшим вместе со мной, помогли освободиться от тяжелых и неудобных одежд, которые тут же вынесли обратно за дверь. Мы стояли и растерянно оглядывались по сторонам, не зная, что делать дальше. Но тут к нам подошла девушка, одетая иначе, чем все остальные. На ней были мягкие светло-коричневые замшевые брюки, серая рубашка из тонкого неизвестно мне материала(замша из кожи лосося), а на ногах – мягкие кожаные тапочки, в то время как другие девицы шлепали по деревянному полу босиком.

– Привет вам, дорогие гости, – с мягким французским акцентом сказала нам эта особа, – меня зовут мадам Мадлен Петрова, сегодня я старшая кухонного наряда. Месье Петрович попросил нас позаботиться о ваших удобствах, поэтому вы проходите и садитесь вон за тот стол. Пока приедут все ваши и будет готов ужин, надо будет немного подождать.

Мы с девочками переглянулись, а потом тихонечко прошли за указанный нам стол, как раз на четырех человек. Едва мы сели, как одна из смуглых девиц принесла нам четыре грубых керамических кружки, наполненных каким-то напитком.

– Это пить, – сказала она, облизнув губы, – вкусно.

Я первая отхлебнула немного из своей кружки, остальные девочки смотрели на меня с напряженным ожиданием.

– Ну как? – выражая общий интерес, спросила меня Жаклин[29] Гаврилова.

– Похоже на компот из сухофруктов с медом, и никакой синтетики, – ответила я.

– Откуда здесь синтетика, – сказала Маша Мельничукова, отхлебывая из своей кружки. – Ой, и в самом деле вкусно…

– Да, девочки, мы попали так попали, – оглядываясь по сторонам, тихо произнесла Аделина Галиева, – тут у них что, как в армии – наряд, караул, равняйсь, смирно? И нас тоже заставят чистить картошку и убирать нужники? А эта мадам Мадлен Петрова – она что, такая молодая, и уже замужем?

– И причем она француженка, а замужем за русским, – заметила Жаклин, – обычно бывает наоборот.

– Тут все говорят по-русски, значит, выйти замуж за русского престижно, – мечтательно сказала Маша.

– У нас тоже все говорят по-русски, – немного презрительно ответила Аделина, – и что с того?

– У нас русские добрые и немного растяпы, – парировала Маша. – А тут они злые и при оружии. Другие в диких условиях не выживут. Так что, дорогая Аделя, держи свое мнение о русских при себе, а то будешь до конца жизни… нужники чистить.

– Ах вот ты как заговорила! – взвилась Аделина.

– Тихо, девочки, – сказала я, – не ссорьтесь. Не стоит оно того. Мы сегодня чудом от смерти спаслись, и совсем не стоит устраивать после этого скандал.

– Вот за что я тебя люблю, Лида, – сказала Жаклин, – так это за твою рассудительность. Ты всегда найдешь что сказать, чтобы ссора прекратилась. Не так ли, девочки? Аделя, ведь признайся, тебе нравился Серега Шевцов из параллельного класса?

– Да, нравился, – с некоторым вызовом ответила Аделина, – красивый и приятный мальчик. Да только папа не разрешает мне с ним дружить. А с чего это ты вдруг?

– Вот! – Жаклин подняла вверх указательный палец. – В этом предложении главное слово – ПАПА. Но теперь мы здесь, а он там, и ты можешь дружить с кем угодно. Выбирай любого…

– Кроме наших пап, тут есть наш куратор, так называемый «господин Мергенов», – тихо сказала я, – а это тот еще цербер. И, кроме того, Жаклин, неужели ты такая бессердечная? Ведь наши родители сейчас думают, что мы все умерли, и от этого им сейчас очень больно.

– Но мы же ничего не можем с этим поделать, – пожала плечами Жаклин, – а значит, надо жить и брать от этой жизни все, что возможно. И никакой Мергенов, будь он хоть тысячу раз «господин», мне не указ. Это там, у нас, он был большой шишкой, а здесь он просто ноль без палочки.

– Я тоже так думаю, – согласилась Маша. – Тут он дырка от бублика, а не господин. Начнет тут свои понты колотить и сопли пузырями распускать – сразу рога обломают и опустят ниже плинтуса. Не думаю, что тут позволят командовать какому-то залетному говнюку – иначе все выглядело бы совсем по-другому, примерно так же, как у нас в России.

– Да вы, девочки, просто русские националистки, – уже беззлобно произнесла Аделя. – И как я только могу находиться в одной с вами кампании?