Мир Диорисса. Дилогия - [25]

— Доброго дня вам, — поклонилась я, и незаметно дернула за полу Лана. Тот с видимой неохотой повторил поклон.

— Мы пришли искать работу в городе, — продолжила я рассказ. — У нас с братом помимо нас в семье еще восемь маленьких, а батька погиб на охоте недавно. А кто прокормит теперь семью? Мы как самые старшие и вызвались идти зарабатывать, чтоб мамке помогать.

Стражник хмыкнул и еще раз окинул нас внимательным взором.

— И чего ж вы умеете, такие мелкие?

— Я в травках хорошо разбираюсь, может к травнику смогу в подмастерья устроиться, а брат мой с любой работой сладит, он у меня рукастый.

— Ладно, проходите, — хохотнул стражник. Двое за его спиной громко заржали. — По две медянки с носа и шагом марш вперед, не задерживайте людей.

Лан залез в карман и достал пять медянок, явно стараясь показать стражникам, что это все, что у нас есть. Но их это не проняло. Старший сгреб с руки Лана все монетки, пересчитал и потом бросил ему одну медянку назад. Она пролетела мимо руки и упала в пыль. Я отчетливо услышала, как эльф скрипнул зубами, поднимая ее.

— Пошли, пошли, не задерживайте! — один из стражников отвесил идущему за мной Лану пинка под мягкое место и снова заржал.

Я вцепилась ему в руку и потащила за собой. Когда мы проходили под кристаллом, я напряглась, но ничего не случилось. Значит, Лан был прав, моя магия сильнее.

Оказавшись по ту сторону ворот, мы очутились на довольно узкой улочке, которая повторяла контур городской стены, уходя влево и вправо от ворот. И еще одна улица вела прямо.

— Пойдем туда, — потащила я его за собой, стремясь увести подальше от ворот.

— Эль, — в голосе Лана прозвучала такая тоска, что я даже остановилась и оглянулась на него. Он стоял, держась за то место, куда его приложил сапог стражника, и грустно смотрел на меня. — И это нас называют нелюдями? Это глупо!

Я согласно кивнула на его слова и крепче сжала его пальцы.

— Пойдем, нам надо найти, где переночевать, уже скоро вечер.

Лан вздохнул и поплелся за мной.

— Ты знаешь, — пробормотал он на ходу, — если бы я мог дать ему понять кто я и кто ты, он бы уже через несколько минут распрощался с головой. А так он меня пнул, а я даже ничего не смог ему ответить.

Я остановилась, и погладила его по плечу.

— Не переживай. Мы с тобой сильные. Помнишь, как я сказала тебе при первой встрече? Вырасту и отомщу. Такая мысль дает сил жить дальше. Понимаешь?

Лан вздохнул и глянул мне в глаза.

— Теперь я понял. Наверное, ты права. Я слишком привык за мою жизнь, что передо мной все расстилались ковром. И расслабился. Думаю, подобный опыт действительно поможет повзрослеть. Пойдем, нам действительно надо найти место, где спать.

Он крепко взял меня за руку, и мы пошли вперед по узкой улице. Наверное, здесь жили бедняки, потому что дома были все как на подбор — серые, безликие. Темные провалы окон, покосившиеся ставни. Я шла, смотрела по сторонам и тихонько поеживалась. Почему-то город в моем представлении должен был обязательно оказаться красивым. Светлым, большим, чистым. А реальность оказалась куда хуже.

В следующую минуту Лан едва успел отскочить в сторону и дернуть за руку меня. Со второго этажа дома, мимо которого мы проходили, кто-то выплеснул прямо на улицу целое ведро помоев.

— Серршех врахеш! — эмоционально пробормотал себе под нос Лан и ускорил шаг, перепрыгивая через образовавшуюся на улице лужу. Я последовала за ним. Моей руки он так и не выпустил.

— Что означает это слово? — мимоходом поинтересовалась я, продолжая разглядывать окружающие нас дома.

Лан покраснел. Я даже со спины увидела, как у него заполыхали щеки.

— Тебе не надо это пока знать, я ругаюсь, чтобы выплеснуть напряжение или злость. Скажу что это плохие слова, тебе этого пока достаточно.

Я хмыкнула. Понятно. Маленькая еще.

Улица стала раздваиваться, несколько раз пересеклась другими, потом еще и еще. В конце концов, у меня сложилось впечатление, что мы ходим по кругу. Я совершенно потеряла ориентир. Если в лесу я четко могла сказать, где мой дом, определить стороны света, то здесь это было невозможно сделать. Дома нависали над головой, в иных местах даже соединяясь крышами, солнца не было видно совсем. Но Лан продолжал упорно вести меня за собой, и я подумала, что он, вероятно, знает куда идти. Еще с полчаса, поблуждав по городским улицам, мы, наконец, выбрели на небольшую площадь. Видимо здесь начинались дома ремесленников. Над каждым домом висела табличка, на которой было что-то нарисовано. Сладкий калач, точно такой, как мой батька купил мне однажды на ярмарке в Дубовицах. Скрещенные кинжалы. Нарисованное платье. У одного дома были горой сложены дубовые и березовые бочки и бочонки, плошки и прочая деревянная утварь. Я заозиралась по сторонам, все было интересно. Но Лан, игнорируя все это великолепие, потащил меня прямо через площадь к большому двухэтажному зданию на другой стороне. У входа висела табличка, на которой были нарисованы две рыбы и кружка с чем-то налитым, и надпись над дверью — «Таверна у Мэлли».

Мы вошли внутрь. В большом зале были расставлены грубые деревянные столы с такими же скамейками, чадили свечи, потому что на улице уже начинало темнеть. В одном углу сидела небольшая компания людей. Все мужчины. Оттуда доносились взрывы хохота и стук кружек по столу. Мимо нас к их столу прошагала девушка в кружевном чепце и темном строгом платье. На подносе она тащила несколько тарелок с едой. За стойкой в центре зала стоял здоровый толстый мужик и выпирал серой мокрой тряпкой выставленные перед ним кружки.