Мир Чаши. Дочь алхимика - [28]

— Да, — Жозефина собралась, — так как у меня немного времени и я, честно говоря, даже не знаю, сколько уроков смогу пройти, мне нужно то, что позволит мне защитить себя и тех, кто окажется рядом. Простейшим Щитом Тела я владею, мне бы хотелось знать еще и хотя бы одно боевое заклинание.

— Начнем с простого, — он сделал скупой приглашающий жест правой рукой, — у вас за окном растут каштаны. Выберите любой плод и заставьте его вспыхнуть.

— Для практических занятий предлагаю перейти в более защищенное место. — Жозефина поднялась с места и распахнула дверь. — Прошу.

Она шла впереди, подстроившись под неторопливый шаг ушана, а тот семенил вдоль стен, разглядывая лица на картинах. На середине залы он остановился около одной из них, на которой рука живописца изобразила высокую белокурую женщину в сияющем латном доспехе. Она имела высокие скулы и светлые глаза северянки и сидела верхом на серебристого цвета грифоне; в правой руке было сжато занесенное для удара копье. Мастер-архимаг замер, глядя на нее снизу вверх; лицо его озарилось тем Светом и вдохновением, какое бывает у произносящего молитву.

— Это Белая Гарпия, известная как бесстрашный борец с тварями Корней и Великий герой неба. Она — одна из самых знаменитых Небесных Всадников времени их расцвета, когда Проклятие Первых еще не погубило их и женщинам вашего рода не запрещали подниматься в небо. Потом Проклятие набрало свою истинную силу, и Всадники вместе со своими Зверями, хранители и защитники всего благого в Чаше, начали слабеть, а потом и вовсе исчезли. Уже полтысячи лет как их сила иссякла и потому в мире смогло умножиться зло. Чаша прежде никогда не знала войны своих со своими, особенно войны за власть. — Он оглядел еще несколько картин, где были люди в доспехах верхом на серебряных крылатых Зверях, и вновь прикипел взглядом к Белой Гарпии. — Народ ушанов почитает ее как Леди-Избавительницу, а иные из древних народов зовут ее не иначе как Маркиза Корней. Предания нашего народа гласят еще, что в гнездах серебряных грифонов появляется чистейшее серебро, равного которому не добывают ни в одних рудниках, но грифонов не стало слишком давно, чтобы мы могли проверить, правда это или ложь. Впрочем, мой народ не склонен искажать истину — достаточно труда ее собирать.

Феликсефонтий двинулся дальше, заложив руки за спину, а Жозефина чуть задержалась у полотна. За спиной прекрасной в своей силе Всадницы развевалось знамя: на лазурном шелке — обращенное вниз крылатое копье со странной перекладиной, а над ним корона из горных зубцов; все вышитое серебром. И никакого единорога.

— Кстати, о серебре. Человеческую историю сделали три металла: серебро, золото и железо, а вернее сказать, сталь, и о каждом существе можно сказать, что оно принадлежит к одному из них. Золото — металл правителей и королей, власть, до которой люди так жадны. Серебро непорочно, это символ знания и служения. Оно находится в тени королевского золота, но ему и не нужно блистать напоказ. Древнейшие людские рода, в которых есть кровь Первых, зародились на Севере, и один из них, избравший путь власти, сделал своим гербом золото, а другой, который предпочел служение, — серебро. У них есть и младшие ветви, но золотые и серебряные горные вершины в гербах носят только их прямые потомки. Белая Гарпия — тоже дитя Серебряного Пика, древнейшего рода Эльдиар. Она могла бы занять трон, если бы пожелала, ибо Серебряные Пики, как и Золотые, обладают кровным правом власти, но она предпочла небо. Золото правит, серебро служит, но их оба разрубает железо — право силы, которого Чаша не знала несколько тысяч лет… — Он вздохнул, и из его глаз пропали восставшие тени древних времен, предания о которых долгоживущие ушаны наверняка передавали по наследству. — Хотя все это дебри символики и философии по большому счету… — Он вошел в открытую перед ним дверь кабинета и как ни в чем не бывало сказал: — Итак, вам следует попрактиковаться. Здесь тоже растут отличные каштаны.

Прежде всего Жозефина, повернув латунную ручку, открыла окно — она оценивала себя трезво и была уверена в своих силах далеко не настолько, чтобы не беспокоиться за прекрасные беспереплетные рамы темного дерева и дорогое листовое стекло, которое южные стеклодувы начали возить в столицу как раз в год ее рождения. Из распахнутого окна немедленно запахло отцветающей сиренью и заботливо выращенными нарциссами; нежный ветерок чуть шевелил каштановую листву, но не беспокоил ветви, так что действительно можно было выбрать понравившийся орех и тщательно в него прицелиться.

При попытке понять, как же заставить орех загореться, в голове сама собой всплыла последовательность действий: основная матрица заклинания проецируется на объект, затем туда по прямому вектору посылается энергия, запускающая процесс активации и дальнейшее воздействие на материю. Жозефина тряхнула головой, и термины академической магии сложились в простое понимание — нужно представить пламя на предмете и влить туда Силу; для вящей простоты можно указать рукой или просто ладонью. Вдох, выдох, снова вдох, сгусток огня перед мысленным взором, и ощущение покидающей тело Силы…