Мир без России - [85]
В этой фразе сразу бросается в глаза, что одна идеология или одна общенациональная идея, что, видимо, одно и то же, должна обслуживать и государство, и нацию, которые, предполагается, находятся в завидной гармонии и согласии. Теоретически такое возможно в развитых социалистических обществах, где классовые противоречия теряют свое социальное значение или до предела сглажены. Здесь же речь идет о России, в которой, наоборот, усиливаются классовые антагонизмы и ужесточается противостояние между нацией и чуждым ей государством.
Несмотря на это, нам предлагается «поставить интересы Государства и Нации выше интересов класса, а тем более — интересов партии» (с. 42). То есть я интересы государства, которое меня обирает, не платит вовремя зарплату и сделало нищим, должен поставить выше интересов моего класса, с которым творят то же самое, что и со мной. Такое может предложить только человек, который хорошо вписался в эту самую государственность.
Г-н Подберезкин, не знаю уж, осознанно или по незнанию, совершает старый финт — подмену политических понятий и категорий (государство, общество, классы) на антропологокультурологические термины (нация, народ, язык, культура и т. д.), тем самым пытаясь использовать язык одной науки к реальностям, которые изучаются другой наукой. Этот устаревший прием обычно применяется для того, чтобы «лишить» общество всех его политико-экономических качеств и придать ему этакую бесконфликтную чисто национально-культурологическую окраску. Если политические и экономические противоречия решаются на основе борьбы, то вторые проблемы — культурные и национальные — можно решить тихо-мирно путем интеллигентного «консенсуса».
В другом месте теоретик на полном серьезе пишет: «И повторяю, первый шаг на пути преодоления мировоззренческого хаоса в стране — это фраза: «Я — русский». Первая фраза политика: «Я защищаю национальные интересы», ибо уважение к Государству начинается с уважения Нации, а еще ранее — к ее представителю» (с. 66).
Следовательно, если ты не русский, например, татарин или грузин, то, как говорится, тебе здесь делать нечего, оставайся с мировоззренческим хаосом. Читатель догадывается, в какое болото ведет такая постановка вопроса все последующие изыскания этого «теоретика». Петр I — не русский, Екатерина II — не русская, все последующие цари — не русские, Ленин — с множеством примесей, Сталин — вообще грузин. Короче, все «с хаосом». Но, будучи политиками, как-то умудрялись «защищать национальные интересы» России, и некоторые из них очень даже неплохо.
Одна нация — одно мировоззрение, отраженное в одной государственно-патриотической идеологии и одинаковой системе ценностей, — призыв Подберезкина. Сформулировав все эти вещи, мы, наконец, найдем свою «национальную идентификацию», обещает наш теоретик.
Когда, к примеру, мне, русскому, предлагают найти на каком-то тарабарском языке мою «идентификацию», т. е. мою русскую сущность, у меня все время возникает желание спросить: а чего ее искать? Ведь наша сущность, эта самая русскость, она же прет из всех пор; ее за версту и слышно, и видно, и крепко ощущаемо. Русские настолько отличаются от всех других наций, что им нет необходимости заниматься специальным поиском своего Я. Русский — сверхспецифичен. И к мировоззрению эта специфика не относится. Бескультурье, хамство, идиотизм я встречаю на каждом шагу как среди коммунистов, так и среди демократов, как среди миллионеров, так и среди бедных. Точно так же я могу обнаружить перлы культуры, душевных качеств в любом слое нашего общества. В смысле русскости я, например, не вижу большой разницы между Зюгановым, Путиным или Лебедем. Но все это никакого отношения не имеет ни к мировоззрению, ни к нации. Мировоззрение и нация — это сапоги всмятку. Но теоретик этого не понимает.
Повторяю, русскость, осознание своей национальной принадлежности к культуре, истории и т. д. — все это нужные и необходимые вещи, о чем мне также приходилось неоднократно писать. Но эта категория не может служить весомым фактором, объединяющим всю нацию под знамена единой государственной идеологии, на каком бы патриотизме она ни была заквашена. Русская нация не состоит из одинаково обеспеченных Подберезкиных или одинаково нищих Ивановых. Любая нация, и русская в том числе, не является исключением, разделена на классы, страты, слои или сословия, у которых не может быть одинаковых интересов, а значит, и одинаковой «обшепримиряемой» идеологии. Азбучная истина, каждый день подтверждаемая практикой.
В чем же состоит суть национальных интересов России?
У Подберезкина государственно-патриотическая идеология состоит из некоторого числа компонентов, иерархия которых варьируется в различных последовательностях в тех или иных главах. Я позволю себе их упорядочить в соответствии со степенью значимости, какую, на мой взгляд, придает автор каждому из них.
Начну с главного компонента, по которому каждому из нас предлагают определиться, или, по словам русского Подберезкина, «самоидентифицироваться», т. е. сказать, что «я — русский», и, следовательно, связать себя с «…Россией, ее будущим, ее национальными интересами, а не с идеологией какой-то одной партии» (с. 67).
