Мир без хозяина - [53]

Почему я не взял с собой одну из тех хреновин, которыми мне выдавали зарплату? Этого барахла хватило бы, чтоб увешать здесь ими каждую пещеру. Тогда я хотя бы знал, какой сейчас день и час.

В Пльзене сейчас цветут абрикосы. Над городом стоит нежный розовый туман. Помню, как в детстве обожал наблюдать весну из окна электрички. Начинаю задумываться, так ли сильно я не люблю свой город.

* * *

Мое внимание привлекла струйка дыма, идущая из низкой пещеры. На сердце тут же отлегло. Если есть дым, значит, есть и люди. Живые люди. Я вскрикнул, дав знать о своем присутствии, надеясь, что в укрытии находятся мои спутники. Но навстречу мне никто не вышел. С некоторой опаской я заглянул внутрь.

По центру пещеры догорали остатки углей, тускло освещая пол и стены. На земле я заметил сбитую пыль и мусор – следы недавно покинутого лагеря. Я сделал еще несколько шагов и замер в изумлении.

Передо мной сидел человек. Лицо его было искривлено, мышцы замерли в спазме. Глаза смотрели в пустоту, правое веко раздулось от кровоподтека. Подбородок и губы покрывала темная корка.

В этом человеке я узнал Йозефа.

Беглого осмотра было достаточно, чтобы понять, насколько плохи его дела. У Фишеля выбито плечо, оно распухло и посинело. Похоже, сломано несколько ребер. Кожа на затылке содрана, через зияющую рану видно кость черепа. Картина событий вырисовалась сама по себе.

Муса, Милош и Эрберты, судя по всему, отправились дальше, посчитав Йозефа чрезмерной обузой. Оставили его, как оставили меня. Бросили умирать. Но вот вопрос для размышлений: получил ли Йоз свои раны вследствие обвала, или же они имеют другую, человеческую природу?

Правда, “друзьям” Йозефа хватило совести оставить ему еды – рядом с костром стоял мешок с вяленым мясом и промокшим хлебом. Или они попросту забыли пожитки в спешке? Нет, едва ли. В любом случае, они оказали Фишелю медвежью услугу. В его состоянии он не способен даже жевать самостоятельно…

Я пробовал допытаться у Йозефа, где мы находимся и как далеко еще идти до базы. Бесполезно. Большую часть времени он проводит пуская слюни, а в те редкие минуты, когда к нему приходит просветление, он со стоном корчит гримасы, смотрит на меня пустым взглядом и хрипит что-то про флаг компании и про вершину успеха. Мудак. Чертов карьерист. Неужели в его мозгах ничего больше не осталось?

Но из всего этого можно извлечь и положительную информацию. Они были здесь. А, значит, я на правильном пути.

Сейчас я должен принять решение, от которого будет зависеть моя жизнь и совесть. Имею ли я право уподобиться эгоистичной мрази, когда мне самому угрожает смертельная опасность?

* * *

Осилил первый переход.

Как и предполагалось, с новой ношей моя скорость уменьшилась почти вдвое.

В одном из спальных мешков я проделал два отверстия для ног, усадил туда Йозефа. Веревку я разрезал надвое, из кусков сделал ремни. Получилось что-то вроде сумки, в каких городские мамаши носят своих детей. Вот только Йоз весит далеко не как младенец.

Кашель глубокий. Как бы не дошло до легких. Большинство моих остановок были только для того, чтобы откашляться. Хочется думать, что это не воспаление, а чересчур влажный воздух.

04.27, среда

День новых встреч.

Прошел примерно километр от убежища и наткнулся на снежный завал. Дорога, к счастью, оказалась довольно широкой на этом участке, и у меня не возникло проблем с обходом преграды. Однако гораздо интересней оказалось другое.

Подойдя к завалу, я заметил торчащий из-под снега трос. Эта находка пришлась как нельзя кстати – разрезав веревку, я лишился сушилки для одежды. Я ссадил Йозефа к скале и потянул трос на себя. Снег схватился толстой коркой льда, и задуманное давалось мне с трудом. Наконец лед раскололся, и вместе с тросом я вытащил из сугроба посиневший труп Милоша.

Через десять минут трудов я извлек трос полностью. А вместе с ним Владмира и Ружену, таких же синих и холодных, как и тощий юрист Розински.

Нельзя сказать, что находка меня удивила. Напротив, я испытал некую злую радость, когда смотрел в их заиндевевшие лица. Однозначно, им живым я обрадовался бы меньше. Недалеко же вы, эгоистичные ублюдки, смогли уйти.

Как я понял, выше, метрах в пятнадцати-двадцати проходит дорога, и эта компания решила срезать путь, перебравшись на следующий ярус. Готов поспорить, что в животе у Жабы бурчало настолько громко, что с гор сошел снег.

Тело Мусы я не нашел. Проводник оказался проворней мягкотелых чинуш. Или же спрятался поглубже, чтобы я не смог позлорадствовать над его трупом.

Вместе с телами из-под снега я извлек сумку с рисом и солью, топор и еще две бутылки виски. Жаба был тот еще алкоголик. За что я ему и благодарен. После я снял с трупов одежду. Мертвецам она ни к чему. Телефон Милоша вышел из строя от воды, карты Мусы я так и не нашел. Какие-то высшие силы очень не хотят, чтобы я узнал, где нахожусь.

Упаковав сумки, я устроил скромные похороны – забросал тела снегом, соорудил сверху крест из мокрых дров и помянул их грешные души пятью глотками виски. На большее нет ни времени, ни сил.

Ни желания.

04.29, пятница

Ледяной убийца отчалил, оставив скалу в покое. Каких берегов он достигнет завтра? Мне не дано этого знать.