Мир без границ - [23]

– Мы предлагаем решать наши проблемы самостоятельно, а не за счет тех, кто вообще не должен жить в нашем времени! – последовал ответ с крыши.

– Ага, они, вообще-то, должны были умереть в своем времени. А мы им не дали – вот же негодяи! – хмыкнул Аркадий.

– А кто вам дал право решать за них, что для них лучше? – почти в один голос крикнули обе расположившиеся на крыше девушки. – Кем вы себя вообразили, что позволили себе вершить чужие судьбы?

– Они сейчас выдадут свою любимую фразочку: «Можем – значит, должны», – хмыкнул сидевший между ними парень.

– He-а, мы сделаем по-другому! – вновь вступил в разговор Любим. – Еще раз спросим: что вы предлагаете вместо хроноспасательных работ? Как по-другому остановить вымирание?

– Перестать паниковать и дать всему идти своим чередом! – вновь затараторила одна из девушек с крыши. – Некоторым же женщинам удается забеременеть! И вроде чем дальше, тем таких случаев больше. Рано или поздно рождаемость придет в норму.

– Сейчас рождается по два-три ребенка в год, – пробурчал Аркадий. – И у каждого из них букет болезней. Такими темпами в норму ничего не придет.

– И поэтому надо таскать из прошлого здоровых детей и скрещивать их с нашими больными! – присоединилась к спору еще одна активистка, «живущая настоящим», снизу. – Вы к людям относитесь, как к животным, породу улучшаете! И удивляетесь, что не всем нравится такое отношение!

– Как к животным, к людям отнеслись компьютеры! Решили, что наш вид портит природу, и уничтожили весь вид! Ну, попытались, нам все-таки повезло, что они не могли напрямую причинить нам вред, – Эмма снова опустилась на свою широкую ветку, а потом начала спускаться по стволу вниз с явным намерением перебраться к противникам на сарай и продолжить выяснять с ними отношения не только словесно. Беседа накалялась и теперь уже, по всем признакам, готовилась перейти в скандал.

– Да пусть даже мы и вымрем! – фыркнул парень с крыши, поглядывая вниз, словно прикидывая, можно ли спрыгнуть с такой высоты на песок или все же слишком рискованно. – Тоже мне, трагедия – человечество вымрет! Для всей планеты вообще-то будет только к лучшему!

– А, знакомая песня – искины во всем превосходили людей, а значит, не могли быть не правы. Выходит, нам нельзя решать за грудных детей, что для них лучше, а им можно – за всю планету? И вам сейчас тоже можно?! – возмущенно заерзали на ветках выпускники ИХИ.

Теперь уже стычка между идеологическими противниками казалась и вовсе неизбежной, но обстановку неожиданно разрядил Аркадий.

– Господа, господа! И дамы! – закричал он, привставая в развилке стволов и пытаясь привлечь к себе внимание сразу всех собеседников, и тех, кто сидел выше него, и тех, кто остался внизу. – У нас же уговор: сегодня никаких разборок! Мы же все цивилизованные люди и уважаем других независимо от их взглядов!

Оппоненты хроноспасателей, вспомнив о договоренности, и правда имевшей место в начале совместных посиделок, замялись, а Эмма остановилась на полпути к земле, усевшись на очередной толстый сук.

– Между прочим, мы тут кое-что вкусное жарим! – послышались снизу голоса сидящих у костра выпускников. – Но вы можете оставаться наверху и ругаться дальше, нам же больше достанется!

– И что же вы жарите? – Эмма откинулась назад, придерживаясь руками за сук, на котором сидела, и повисла вниз головой, так что ее длинные распущенные волосы почти достали до земли, а потом отпустила и свесила вниз еще и руки. – У нас же вроде не было ничего съестного…

Светильников, побледнев при виде этих акробатических трюков, спрыгнул со своей развилки и остановился рядом с висящей подругой, готовый поймать ее в любую минуту, но она снова ухватилась за сук руками и, перекувырнувшись в воздухе, спрыгнула на кучу опавшей хвои. Сверху раздались аплодисменты наблюдавшего за ней Любима.

Остальные спорщики тем временем спускались с дерева и с сарая и рассаживались вокруг костра. Над огнем занявшие места вокруг него выпускники жарили насаженные на длинные прутики куски черного хлеба и сардельки.

– Даша привезла, она запасливая, – улыбнулся один из будущих хроноисследователей, кивая на сидевшую рядом сокурсницу.

– И никому ничего не сказала! – притворно возмутился, спрыгнув с одной из нижних веток, Любим.

– Еще чего! Чтобы вы раньше времени все сожрали в сыром виде?! – кокетливо подмигнула ему Даша.

– Ну что ты, как мы могли бы сожрать все? – Маевский втиснулся между ней и ее приятелем и протянул руки к огню. Сразу три девушки, включая и Дашу, сунули ему по прутику с едой, и молодой человек с благодарной улыбкой снял с одного из них подрумянившуюся сардельку.

– Девушки, вы не дали мне умереть с голоду! – пафосно воскликнул он, откусывая от нее кусочек и снимая с прутиков хлеб. В ответ послышалось сдержанное хихиканье.

– Подвинься, умирающий от голода! – Эмма, вновь чем-то раздраженная, втиснулась между Любимом и Дашей, и Маевский, не сводя глаз с костра, протянул ей один из своих кусочков хлеба:

– Держи, угощайся!

Девушка разочарованно вздохнула и впилась в чуть пригоревший хлеб зубами с таким кровожадным видом, что заметивший это Аркадий вздрогнул. Маевский же, мгновенно уничтожив второй кусок хлеба с сарделькой, потянулся к валявшейся рядом с костром палке с обугленным концом и принялся ворошить ею переливающиеся всеми оттенками красного и оранжевого угли. Пламя, начавшее потихоньку слабеть, разгорелось с новой силой, и в уже заметно потемневшее вечернее небо взметнулся целый вихрь стремительных алых искр. Большинство из них погасли, взлетев на метр-полтора, но несколько успели подняться выше сарайчика, а одна самая яркая искра продержалась особенно долго и в конце концов затерялась в вечернем сумраке у самых верхних сосновых веток. Светильников проводил ее тоскливым взглядом, а потом снова перевел его на сидевших напротив друзей.