Мир Авиации 2004 01 - [11]
В то время у нас был командующим авиацией Черноморского флота генерал-лейтенант Мироненко А.А. Мужик суперкрутой. И когда ему подали список на списание, он аж взвился: «Как это, всех летчиков 1-го класса?!» Вызвал он всех этих «докторов», что им говорил, я не знаю, но вроде бы (по проверенным данным), «блеснул» и красноречием, и соответствующей моменту лексикой, и нас всех направили на перекомиссию.
Вызывают нас снова в севастопольский военный госпиталь (мы все медкомиссии проходили там), а мы уже прослышали об этом разговоре командующего и знаем, что на то, что мы все не годны к летной работе – забыть и наплевать. И тут уже мы начали перед врачами изгаляться. Вызывают, допустим, к окулисту, он: «Читайте последнюю строчку«. А ты: «Я ее не вижу». «Ну, читайте вторую снизу». «А я и ее не вижу!» «А какую видите?» «Никаких не вижу!» «Что, обоими глазами не видите?» «Никаким не вижу». Или невропатолог: «Протяните руки». Протягиваем, а они трясутся, как у хронического неврастеника. Они, конечно, поняли, что мы над ними смеемся, но сделать ничего не могли: что бы ты ни вытворял, диагноз был один – «годен без ограничений».
Когда же наступил 1960 год с его «революционными» изменениями, я понял – службы уже не будет *. Не очень-то хотел уходить из авиации, но когда увидел, как очередной исторический вождь Никита Сергеевич начал каблуками всю авиацию топтать, не глядя? что там под эти каблуки попадается, я дико разочаровался и написал рапорт на увольнение. Вначале мне предлагали остаться с повышением, служить в Донузлаве, что-то там очень мощное организовывали, но я отказался. Посмотрел я на творящиеся безобразия и решил, что это повышение дело крайне ненадежное. Сегодня ты повышаешься, а завтра тебя пинком… и непонятно где ты окажешься. Мне уже было понятно, что если дело идет таким образом, то через годик-другой уволенных летчиков в стране будет выше головы, и кому я нужен буду на «гражданке» со своим «летно-бомбардировочным» образованием? В общем, я подал рапорт, и списали меня «под чистую» в сентябре 1960 года, присвоив «на увольнение» звание подполковника.
Помыкался я пару лет на гражданке, разными делами занимался, но всё не то. Потом дела пошли получше, я поступил и в 1965 году закончил Школу высшей летной подготовки стран СЭВ в Ульяновске по профилю «Авиадиспечерская служба». После ее окончания стал работать авиадиспетчером, сначала в Ставропольском аэропорту, а потом руководителем полетов в Ставропольском авиационном учебном центре. Вот это – моё. Оттуда уже ушёл на пенсию. Вот так.
* В начале 1960 года Н.С.Хрущев добился согласия Верховного Совета на сокращение армии на 1 млн. 200 тыс. человек. В тот период он заявил, что бомбардировочная авиация и надводный флот СССР больше не нужны.
Командир 819-го гв.бап п-к Долина. 1950-е годы
1 марта 2004 года автора и героя этой статьи, Тимофея Пантелеевича Путева не стало.
Светлая ему память.
Фото из архива Пунев а Т.П.
ИСТОРИЯ
Мелочи. В авиации бывает Часть 2.
Михаил УЛЬЯНОВ Москва
Самолет«105»
С «95-х» меня перевели в 1957 году на «105». Случилась такая история.
На машине, с которой бросали водородную бомбу, ведущим инженером был Ефимов Юрий Шэргиевич, а мой отец – бортинженером. Они провели все испытания, включая сбросы макетов, отработали всю систему спуска на парашюте этой бомбы; все сделали на полигоне, передали машину военным, но тут вышло замирение (соглашение международное), и самолёт отогнали в Семипалатинск.
Как-то они после очередного этапа собрались у нас на квартире – поддать немножко. После балла родитель делает мне наисекретнейшее сообщение: «Там Ефимов какую-то новую машину получает. Хочешь, я попрошу его взять тебя в экипаж?» Я говорю: «Ты у него узнай, гондолы шасси там есть?» Потому что она нас достала: гондола ж здоровая, как троллейбус, а Туполев заставлял ее отмывать до блеска. А зимняя помывка… представляете?., замечательная работа *…
Отец приходит и говорит: «Нет там гондолы, на новой машине, там двигатели на хвосте и сзади – мировое пространство». Перед перспективой расстаться с самым грязным на Базе ** комбинезоном я устоять не смог и сделал свой выбор, как оказалось – главный в жизни. Так попал я на первую «105-ю», мотористом на левый двигатель. Старшим мотористом у меня был Артемов Николай Васильевич, но он был больной, ему операцию сделали, на работу он уже не вернулся, и я захватил власть на левом двигателе. Так и работал один.
«105-я» для меня стала хорошей школой и путевкой к самостоятельной работе. В сборочном цехе в Москве она стояла вместе с самолетом Ту-114. Как раз в это время мы проходили там учебу. И приехал на сборку Хрущев с Фурцевой. Там во дворике, где стоял памятник, на этой площадке собрали митинг, а я тогда был обыкновенный моторист, и место мое было где-то под кустиком. Больше всего запомнилось хрущевское высказывание: «Я вам говорю, а вы все не верите. Но вы вот сразу поверите, я вам вот что расскажу: вы завтра домой придете с работы, а тебе жена подает борщ, а в нем кусок сала в три раза больше! Тогда ты поймешь смысл нашей жизни».
