Мир Александра Галича. В будни и в праздники - [6]
Советская лирическая, да и героическая песня стали отдельным, самостоятельным жанром. Посмотрите, и – главное – послушайте довоенные фильмы. Песня из атрибута того или иного героя становилась вставным номером, она отделялась и от персонажа, который пел её в кинокартине, и от самой кинокартины, жила отдельно, потому что была шире конкретного сюжета, и через некоторое время впору было удивляться – герои фильма поют песню, которая всем известна, странно – зачем это, чего б не сочинить другую? И в голову не приходило, что здесь песня была спета впервые. Не может быть! Спета кем – отрицательным персонажем, вредителем из раскулаченных? А ведь в первой серии кинокартины «Большая жизнь» про курганы пел Лаврентий Масоха, игравший врага народа, который устраивает на шахте диверсию.
Песни и кинематограф того периода, довоенного, как-то не напрямую, но точно связаны. Кинематограф наделён убедительностью, а кинематограф звуковой тем более. Как не поддаться обаянию Михаила Жарова, игравшего в фильме «Путёвка в жизнь» вора по кличке «Жиган»!
Каждый фильм пересматривали по многу раз. На протырку ходили в кино, поскольку денег не было, никаких, а посмотреть хотелось. Читатель, должно быть, не знает, что значит это самое «на протырку». Может быть, слышал, может быть, догадывается, может быть, сам ходил вот так, но не знает, только считает, что знает. А выражение давнее, происходящее от ещё более давнего «тырить». Карманники высочайшей квалификации, маровихеры, работали с подручными. Дело маровихера − лишь двумя пальцами ухватить бумажник во внутреннем кармане жертвы и крепко держать. Дело же подручного – сначала подвести осторожно и умело жертву к маровихеру, а потом, когда маровихер прихватит бумажник, толкнуть жертву в нужную сторону – тыркнуть. Бумажник остается у маровихера, который тут же отдаёт его подручному, его дело сделано, он быстро удаляется, а подручный уходит в прочую сторону с чужим бумажником. Потом, когда обстоятельства изменились, и богатых фраеров стало поменее, и маровихеры извелись, техника сменилась. Несколько тырщиков зажимали, затыркивали жертву, и та не замечала, как один из них тащит кошелёк у него из кармана. Это уже называлось – тырить, отсюда, кажется, и выражение: тыр-пыр, семь дыр. А на протырку – производное от глагола тырить, но смысл чуть иной: давку не создают, давкой пользуются, лезут мимо контролера в зал киношки вместе с публикой, имеющей билеты, проскальзывают, протискиваются, что теперь звучит: протыриться – протолкаться, пролезть.
Фильм «Путёвка в жизнь» сделал для пропаганды блатной песни и приблатнённого образа жизни больше, чем какой-нибудь старый прокурор для своего беспутного сына, которого он встретил в зале суда
Кино стало более, нежели зрелище, приятное развлечение. Героям старались подражать – напевали песенку про шар голубой, как её пел Максим в фильме Козинцева и Трауберга, танцевали, как Пётр Алейников в фильме «Трактористы». Влияние могло быть не осознаваемым, но очень значительным. Откуда в песне АГ строки: кто-то выткал на ковре Александра Полежаева в чёрной бурке на коне? Полежаев был отправлен в солдаты и служил в пехотных частях. Какой конь? Какая бурка? Это оттиск впечатления от фильма «Чапаев». В самый трудный, самый критический момент появляется легендарный герой на коне и в бурке.
Да не только кино пленяло сердца предвоенного поколения. Был футбол, игра, которой отдавали чуть ли не всё свободное время. Играли чем придётся, иногда и тряпочным мячом, который разлетался на лоскуты от сильного удара. Такой мяч был формы необычайной – круглости нет и в помине, где-то сплюснут, где-то раздут, кос, иногда плосковат. Иметь настоящий футбольный мяч – желание почти несбыточное. Жили бедно, не замечая бедности. Иметь велосипед – желание ещё несбыточнее, чем иметь футбольный мяч. Всё-таки мяч у кого-то был, и не обязательно самоделочный, а купленный в магазине спортивных товаров. Так, постепенно, мяч обретал свои геометрические формы. Угловатый, продолговатый или там какой, он становился круглее, и вот-вот могла родиться футбольная поговорка: «Мяч круглый, поле ровное» (см. главу «О футболе как о футболе, и только о нём»). О прославленных футболистах рассказывали легенды: будто на правой ноге у Николая Старостина нарисованы череп и кости и написано – смертельно, такой силы удар. Футбол станет особенно популярен сразу после войны, на что имелись причины, и о чём будет сказано к месту (см. главу «И после войны. Взгляд на мир от павильона “Пиво-воды”»).
Кроме футбола были тир, парашютная вышка в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького, с верхотуры которой – какая уж там высота – видна была Москва далеко вдаль, легко было смотреть над крышами малоэтажных тогдашних домов, были маскарады в том же ЦПКиО (см. первую часть главы «Немного о Марксе, ещё меньше об Энгельсе, а заодно – о дорогом Леониде Ильиче, прибавочной стоимости и много ещё о чём»). Стрельба в тире и прыжки с парашютом казались подготовкой к будущей скорой войне. И насколько поразила, до глубины души потрясла проигранная, если называть вещи точными именами, война с финнами. Столько нелепых потерь, столько глупых и бессмысленных приказов, беспомощность командования, отвратительное снабжение. И финские танки на деревянных колёсах, жалкое подобие техники, делавшие своё жуткое дело – убивавшие и убивавшие. А как же наши танки? Где они? Где замечательные танкисты, о которых пели в фильме «Трактористы», премьера которого состоялась в июле месяце, а война началась в ноябре?
