Мины ждут своего часа - [43]

С особой радостью встретили минеры Михаила Кольцова и Илью Эренбурга.

Михаил Кольцов долго беседовал с капитаном Доминго, Рубио, Хуаном Гранде, Пепе и другими бойцами. Он восхищался мужеством и выдержкой этих людей, их неистребимой ненавистью к фашистам.

Кольцову понравились слова малютки Пепе: «Этого крушения фашистам еще мало! Мы ведь видели Мадрид, Андухар и Пособланко!..»

Илья Эренбург приехал очень усталый и ночевал у подрывников. Его восхитили, помнится, наши связные-кавалеристы, и особенно самый юный — восьмилетний сын капитана Доминго.

Крушение под Кордовой Эренбург кратко описал в очерке, напечатанном в «Известиях» 23 марта 1937 года.

Внимание журналистов и писателей, естественно, льстило подрывникам. Они чувствовали наконец, что перестали быть в глазах окружающих сомнительным привеском к армии. Меня же, кроме того, радовало, что мы выполнили просьбу республиканских пехотинцев и моряков не забыть именно об авиации противника. А вдобавок все мы понимали: теперь, после потока статей и очерков, про минеров вспомнят и в Валенсии и в Мадриде.

Так и вышло. Сначала нам прислали жалованье за три прошедших месяца, и мы расплатились с долгами. Затем руководителей группы подрывников вызвали в генеральный штаб республиканской армии. Выслушав доклад капитана Доминго, там решили сформировать специальный батальон для действий в тылу противника. Бойцам батальона устанавливался полуторный армейский оклад и авиационный паек. Интендантство получило указание об отпуске обмундирования и бензина.

Мы торжествовали. Наконец-то можно перейти к самым активным и широким действиям в тылу мятежников и интервентов!

Пересу Саласу пришлось молчаливо признать свою неправоту.

ТЕХНИКА В ДЕЙСТВИИ

Весна 1937 года ознаменовалась в Испании новыми героическими подвигами народа и новыми предательствами продажных генералов, анархистов, троцкистов.

Самым тяжелым событием февраля стала сдача мятежникам Малаги. Важнейший порт и город страны перешел в руки врага с ведома и согласия тогдашнего заместителя военного министра генерала Асенсио. И это в то время, когда Малага могла успешно обороняться, сковывать силы противника, угрожать его тылам!..

Всенародное возмущение вынудило Ларго Кабальеро, который с тупым упорством защищал генерала Асенсио, принять отставку последнего.

Накопив силы, мятежники намеревались перерезать дорогу Мадрид — Валенсия и нанести с юга удар по героической испанской столице.

В середине февраля фашисты форсировали реку Хараму и захватили выгодный плацдарм. В марте ринулись на Гвадалахару.

Однако благодаря мужеству испанского народа фалангисты и интервенты получили сокрушительные удары на всех фронтах.

Гвадалахара стала в те дни синонимом слова «разгром». Тысячи итальянских головорезов полегли там.

Смещение генерала Асенсио и эхо победы на Гвадалахаре резко подняли боевой дух борющегося народа.

А события неумолимо развивались. Появилась угроза захвата мятежниками Пособланко. Замысел врага был ясен: захватить Пособланко, развить наступление в направлении на Суидад-Реаль и выровнять линию фронта от Монторо до Толедо.

Наш военный советник на южном фронте Кольман всячески старался убедить Переса Саласа не сдавать город. Однако полковник Салас решил оставить Пособланко и отвести войска на «более выгодные позиции».

Узнав об этом, Кольман снова помчался к командующему фронтом и уже в самый последний момент добился отмены ошибочного решения.

Рано утром на следующий день фашисты, готовясь к решительной атаке, жестоко бомбили Пособланко. Сразу же после бомбежки в город прибыл на машинах новый батальон республиканцев. В упорных боях, завязавшихся здесь, успешно действовали и подрывники капитана Доминго.

Пособланко удалось отстоять.

С большим энтузиазмом восприняли бойцы батальона специального назначения решения мартовского пленума ЦК компартии Испании, выдвинувшего боевой лозунг «Выиграть войну!».

Как и большинство населения республики, они одобряли решительные требования компартии о наведении порядка в тылу республиканской армии и о переходе к активным действиям на фронте.

Мужество и прозорливость КПИ признавали даже многие социалисты и анархисты.

Я помню одного комбата-анархиста с арагонского фронта. На его участке мы переходили в тыл противника.

— Все у нас есть, а вот такой организованности и целеустремленности, как у коммунистов, нет, — с досадой признался комбат. — Наши высокие руководители мастера на красивые фразы, разлагающие тыл. Их бы сюда, в окопы!

— А какого черта вы идете за таким руководством? — взорвался присутствовавший при разговоре Антонио. — Или переубедите своих начальников, или гоните их в шею!

Комбат сломал сигарету, посмотрел на нее и отшвырнул в сторону.

— Легко сказать… Ты что, никогда не слышал о партийном суде анархистов?..

Весной 1937 года среди рядовых анархистов на арагонском фронте было немало людей, подобных этому комбату, но они ограничивались лишь сетованиями…

А рядовых социалистов, ничуть не меньше чем бойцов-коммунистов, возмущало поведение Ларго Кабальеро. Многие подозревали, что он вступил в союз с троцкистами и анархистами для борьбы… с Коммунистической партией.