Минотавр - [7]

Шрифт
Интервал

Я знаю, где ты учишься сейчас. Знаю, в какой университет записалась на будущий год. Знаю, что любишь музыку. Вот, пожалуй, и все, что я пока знаю. На сегодняшний день. Но не сомневаюсь — со временем я узнаю о тебе много, много больше.

А теперь послушай — вслед за этим письмом ты получишь посылку. Ты найдешь в ней проигрыватель и пластинку. И я прошу тебя вот о чем: в следующее воскресенье, ровно в пять часов вечера поставь эту пластинку — а я, я сделаю то же. В своем номере. В гостинице, неподалеку от тебя. Мы будем слушать одну и ту же музыку в одну и ту же минуту; так произойдет наша первая с тобой встреча. Я узнаю о том, выполнила ли ты мою просьбу. На самом деле я и сейчас уже знаю, что ты сделаешь все, как я прошу.

Я тебя люблю. Я любил тебя всегда, всю мою жизнь. Мне тяжело смириться с мыслью, что, встретив меня на улице, ты меня не узнала. Но это не твоя вина. Произошла ошибка — с датами, странами. Тотальная ошибка. Поиздеваться наверняка намеревались надо мной, не над тобой.

Бережно снимаю я туфли с твоих ног и целую твои пальцы, один за другим. Я знаю их так же, как я знаю всю тебя, каждую черточку, каждый изгиб твоего тела. Не сердись. И ради всего святого, не жалей меня. Я не знал — что такое счастье, до тех пор, пока не нашел тебя».

4

«Смешной человек!

Я сделала то, о чем ты просил: в это воскресенье, ровно в пять часов вечера. Откуда ты знаешь, что я люблю классику? Откуда ты вообще обо мне знаешь? У нас есть общие знакомые? Скажи правду — есть? А может быть, мы просто знакомы и твои письма (скажу сразу, они мне симпатичны) это всего лишь шутка? Я долго ломала над этим голову, перебирая одного за другим всех своих знакомых, и мне кажется, что я угадала, точнее, вычислила тебя. И если это так, обещай честно признать свое поражение и перестань играть со мною в прятки, договорились? Так вот, я думаю, что ты — Г. Р. Мы встречались с тобой на вечеринках у Н. Я несколько раз перехватывала твои взгляды, а потом мне сказали, как тебя зовут.

Вообще-то я пишу в никуда. Но пусть так и будет. Чтобы потом, когда мы встретимся, я смогла бы тебе это письмо показать. И вообще, не кажется ли тебе, что даже из простой вежливости человек, получивший письмо, обязан на него ответить. Тем более (я уже призналась) — твое письмо мне нравится. Хотя не скрою — многого я в твоем письме не поняла, и если ты не Г. Р., то ты человек очень таинственный.

Ну, вот и все. Я кладу свой ответ в шкатулку, на которой написано: „Письма незнакомцу“. И ты будешь им, пока мы не встретимся. И все-таки лучше бы все это оказалось розыгрышем.

До свиданья,

Теа».

5

«Неизвестный мой друг!

Я продолжаю получать твои письма. К сожалению, у меня скоро выпускные экзамены, и я просто не в состоянии регулярно писать в ответ. Ведь письма приходят ежедневно, а иногда и дважды на день. В этом своем письме я отвечаю на все твои предыдущие разом, и боюсь, что до конца сессии больше писать не смогу. Думаю, ты меня поймешь и не обидишься, не так ли?

Сейчас я уже уверена — ты не Г. Р. Недавно он ко мне зашел, приглашал в кино и в кафе, и вообще всячески давал мне понять, что я ему очень нравлюсь. Он вполне хорош собой. Но он — не ты. Я отказываюсь впредь от своих попыток угадать, кто же ты есть на самом деле. Но я все больше и больше нервничаю из-за этих твоих посланий, которые становятся все более печальными. Временами мне даже делается страшно. Это уже не игра. Но что же это тогда? Иногда я думаю, что ты слишком серьезно меня воспринимаешь. Может быть, ты ошибаешься, вознося меня до небес. Это лестно, но… Вероятно, это вскружило мне голову…

В последнее время я часто ловлю себя на том, что стою перед зеркалом. Стою, всматриваюсь и стараюсь увидеть в себе то, о чем ты так часто и так красиво пишешь. Я пытаюсь увидеть себя твоими глазами, понять, что тебе так нравится и так ли я красива на самом деле. Боюсь, что ты меня избалуешь. Да это уже и происходит: после твоих писем комплименты, которые я слышу от своих поклонников, кажутся мне пресными и пошлыми. Мои друзья и приятели сильно проигрывают по сравнению с тобой. И все-таки, все-таки… от твоих слов мне все больше и больше не по себе. Иногда я ощущаю себя героиней какого-то романа. А может быть, ты и вправду писатель? Или поэт? Ты ведь так необычно пишешь.

Послушай… Вот еще один момент, который меня тревожит. Почему ты говоришь, что можешь в любой момент умереть? И как это совместить с твоими словами о любви ко мне, словами, которые повторяются в каждом письме? Разве ты не согласен с тем, что любить могут только живые люди? И еще одного я не в силах понять — почему бы тебе просто не появиться. Может, ты боишься, что не произведешь на меня впечатления? Это не серьезно, ты согласен? К чему эта таинственная, эта странная игра? Ты все время на что-то намекаешь. Ты, кажется, хочешь, чтобы я сама о чем-то догадалась, что-то поняла. Но я не понимаю. Вот тебе и пример того, как ты во мне ошибаешься, — я вовсе не так умна, как тебе кажется.

И конечно, я тебе очень благодарна за две новые пластинки, которые ты прислал. Похоже, что ты помешан на Моцарте. Он восхитителен, я согласна.


Еще от автора Бениамин Таммуз
Реквием по Наоману

«Реквием по Наоману» – семейная сага. Охватывает жизнь многочисленного семейного клана с 90-х годов ХIХ в. до 70-х XX-го.Бениамин Таммуз построил свою сагу о семье Фройки-Эфраима подобно фолкнеровской истории семьи Компсон, пионеров, отважно осваивавших новые земли, но в течение поколений деградировавших до немого Бенджи (роман «Шум и ярость»). Шекспировские страсти нависали роком над еврейской семьей с Украины, совершившей, по сути, подвиг, покинув чреватую погромами, но все же хлебосольную Украину во имя возобновления жизни своих древних предков на обездоленной, тысячелетиями пустынной, хоть и Обетованной земле.


Рекомендуем почитать
Слова и жесты

История одной ночи двоих двадцатилетних, полная разговоров о сексе, отношениях, политике, философии и людях. Много сигарет и алкоголя, модной одежды и красивых интерьеров, цинизма и грусти.


Серебряный меридиан

Роман Флоры Олломоуц «Серебряный меридиан» своеобразен по композиции, историческому охвату и, главное, вызовет несомненный интерес своей причастностью к одному из центральных вопросов мирового шекспироведения. Активно обсуждаемая проблема авторства шекспировских произведений представлена довольно неожиданной, но художественно вполне оправданной версией, которая и составляет главный внутренний нерв книги. Джеймс Эджерли, владелец и режиссер одного из многочисленных театров современного Саутуорка, района Национального театра и шекспировского «Глобуса» на южном берегу Темзы, пишет роман о Великом Барде.


Зацеп

Кузнецов Михаил Сергеевич родился в 1986 году в Великом Новгороде. Учился в Первой университетской гимназии имени академика В.В. Сороки и Московском государственном университете леса. Работал в рекламе и маркетинге в крупных российских компаниях и малом бизнесе. В качестве участника литературных мастерских Creative Writing School публиковался в альманахе «Пашня». Опубликовано в журнале «Волга» 2017, № 5-6.


Маски духа

Эта книга – о нас и наших душах, скрытых под различными масками. Маска – связующий элемент прозы Ефима Бершина. Та, что прикрывает весь видимый и невидимый мир и меняется сама. Вот и мелькают на страницах книги то Пушкин, то Юрий Левитанский, то царь Соломон. Все они современники – потому что времени, по Бершину, нет. Есть его маска, создавшая ненужные перегородки.


По любви

Прозаик Эдуард Поляков очень любит своих героев – простых русских людей, соль земли, тех самых, на которых земля и держится. И пишет о них так, что у читателей душа переворачивается. Кандидат филологических наук, выбравший темой диссертации творчество Валентина Распутина, Эдуард Поляков смело может считаться его достойным продолжателем.


Чти веру свою

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Путешествие на край тысячелетия

Новый роман живого классика израильской литературы, написанный на рубеже тысячелетий, приглашает в дальнее странствие, как во времени — в конец тысячелетия, 999 год, так и в пространстве — в отдаленную и дикую Европу, с трепетом ожидающую второго пришествия Избавителя. Преуспевающий еврейский купец из Танжера в обществе двух жен, компаньона-мусульманина и ученого раввина отправляется в океанское плавание к устью Сены, а далее — в Париж и долину Рейна. Его цель — примирение со своим племянником и компаньоном, чья новая жена, молодая вдова из Вормса, не согласна терпеть многоженства североафриканского родича.


На пути в Халеб

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Выверить прицел

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Брачные узы

«Брачные узы» — типично «венский» роман, как бы случайно написанный на иврите, и описывающий граничащие с извращением отношения еврея-парвеню с австрийской аристократкой. При первой публикации в 1930 году он заслужил репутацию «скандального» и был забыт, но после второго, посмертного издания, «Брачные узы» вошли в золотой фонд ивритской и мировой литературы. Герой Фогеля — чужак в огромном городе, перекати-поле, невесть какими ветрами заброшенный на улицы Вены откуда-то с востока. Как ни хочет он быть здесь своим, город отказывается стать ему опорой.