Минос, царь Крита - [55]

Подумав, он развернулся и подошел ближе, прижал мою ладонь к своему сердцу.

— О тебе идет слава, как о справедливейшем и достойнейшем из царей. И я вижу, молва не лжет.

— Оставь, — я слабо махнул рукой, не пытаясь скрыть, как огорчен. — И все же я буду молить нашего отца, чтобы он помог тебе. Надеюсь, эту помощь Эврисфей не заметит?

Будто в ответ на мои слова поднялся ветер — и небо начало заволакивать тучами — добрый знак, что Зевс всё ещё слышит мои молитвы.

Геракл посмотрел вверх и покачал головой:

— Вот уж не верил, что каждая твоя молитва бывает услышана немедленно, царственный сын Зевса. Дождь погасит пожар и остудит пепел.

— Не каждая. Но дождь, и правда, как нельзя кстати. Надо спешить, пока земля не раскисла.

— Что-то я следов не вижу, — деловито осведомился Геракл.

— Они там, дальше… Последний раз я видел быка где-то за три полета стрелы отсюда, — я показал в направлении места нашей последней встречи. — Но это было… — я запнулся, поскольку не знал, как долго проспал, — может быть, вчера днем. Если не раньше.

Геракл развернулся и решительно зашагал прочь. А я все смотрел на небо, затягивающееся тучами. Потом на землю упали первые тяжёлые капли. Сверкнули молнии, и оглушительный раскат грома потряс все вокруг. Мне показалось, что я вижу в небе лицо отца своего, Зевса. Море в ответ взволновалось, и высокая волна, высотой не меньше десятка локтей, стала стеной надвигаться на берег. Я поспешно взобрался наверх и замер, глядя на бушующее море. Наверное, так было и шесть девятилетий назад. Я заворожено смотрел на ярящуюся воду. Неужели моя смерть так близка? И я смотрю ей в глаза?

Волна обрушилась на берег, сотрясая выступ, на котором я стоял. Земля отозвалась глухим гулом и дрожью. Казалось, небо было готово рухнуть. Молнии сверкали беспрестанно. Вторая волна, ещё большая, чем первая, ударилась о берег, обрушив большой пласт земли и камни. Тысячи раз я думал, что хочу умереть, и вот сейчас Танатос так близок ко мне… Просто шагнуть навстречу буйным волнам. Даже не шагать, а просто стоять и ждать… Геракл изловит быка, а мне будет уже всё равно, кто станет царем после моей смерти, кто завершит дело, начатое не мной, кто будет служить Зевсу на критской земле. Отец говорил, что не видит мне преемника… Пускай. Единственное, что мешает мне умереть — мысль о том, что я вынужден уйти проигравшим!!!

Ну, уж нет! Умереть всегда проще, чем жить! А я никогда не искал легких путей.

Новая волна ударила в берег и обдала меня брызгами. Я подхватил вещи Геракла и заспешил прочь. Поток грязной от пепла воды, низвергавшийся на землю, казался почти сплошной стеной. Вода хлестала меня по обнаженным плечам, черными струйками стекала с волос. А я почти телом ощущал, как моя изнасилованная и обожженная земля впитывает благословенную небесную влагу, и не пытался скрыться от низвергавшихся с небес потоков…

— …Насилу нашел тебя, анакт. А то место, где я встретил тебя, богоравный, — смыло! — возбужденный голос и сопение моего сводного брата заставили меня оглянуться.

Геракл шел под проливным дожем, неся на плечах тушу быка. Сам герой был почти не виден. Огромный зверь бессильно свисал с его плеч, время от времени задевая землю грязно-белой мордой. Вода текла с него потоком.

Я подошел к быку и недоверчиво коснулся его туши рукой. Внимательно оглядел, всё ещё не веря своим глазам. Ничего божественного. Хоть и громадный, а все же — просто бык. Посейдон оставил зверя, скорее всего, ещё тогда, когда отец разогнал нас. Мой отец сам бился с Синекудрым, потому гроза и шторм начались так внезапно. Но и завалить быка такого размера было делом, непосильным для смертного. А Геракл тащил свою чудовищную ношу без особой натуги. Бугристые мышцы, оплетенные венами, были напряжены в меру, жилы на лбу даже не вздулись. Я не смог сдержать изумленного восклицания.

— Ты во всем подобен нашему божественному отцу, если совершил такое!

Брат легко скинул тушу на песок. Утерся ладонью, размазывая копоть по лицу.

— Как ты победил это чудовище?

— Когда он бросился на меня, — спокойно, будто речь шла о походе на рынок, ответил Геракл, — я сунул ему пальцы в ноздри и сломал хрящ. А когда бык осел от боли, схватил его за рога и повалил на землю, а потом еще раз ударил головой. Он обмер, и я спутал ему ноги веревкой.

Я покосился на его руки, покрытые жесткими, густыми волосами, потом на не менее мохнатые ноги и грудь:

— Он даже не опалил тебя своим дыханием!

— Он и не дышал огнем, — пожал плечами Геракл. — Видно, твой противник был иным, чем мой, о, венценосный владыка народов. Не понимаю, как ты, смертный, хоть и великий анакт, надеялся победить Посейдона?

— А моему царству нужна была моя победа? Или — моя смерть и новый царь? — невесело усмехнулся я. Обвел долгим взглядом выжженные окрестности: голые черные поля, обугленные рощи, сгоревшую дотла деревню. Геракл благоразумно смолчал. Я поспешил перевести разговор на другое:

— Мой богоравный брат и великий герой, я и царство моё в долгу у тебя. Чем могу отблагодарить?

— О, анакт! Дай мне корабль, чтобы я добрался до родных мест. Тот, который доставил меня сюда, — уплыл. Да и вряд ли он уцелел в такую бурю, — вздохнул Геракл.