Миньон - [36]

В плотную набитые лавчонки выжимали максимум прибыли из доступного им пространства. Вторые этажи татуировочных кабинетов, массажных салонов, парикмахерских, ресторанчиков и номеров громоздились над рыбными ларьками, обжорками и сомнительными, но прибыльными магазинчиками. Мельтешил народ, выбирающий товар подешевле, бродили парочки – рука в руке, шатались группки хохочущей веселой молодежи, крутые подростки и официантки в грязных фартуках торчали в дверях, жадно затягиваясь. Это был хаос, кипучая деятельность, жизнь.

Пряности экзотической азиатской кухни мешались с тяжелым запахом старого кулинарного жира из китайских фаст-фудов. Всплески запахов, цветов, надписей на непонятном языке, чужестранная речь вокруг, знакомые слова, торговцы наркотиками, наперсточники и картежники, честные обыватели, матери с младенцами, детишки, богатые люди, уличные беспризорники – человеческое болото вклинивалось в несколько кварталов этого бедлама. Где-то кукарекали петухи, вонял мусор, гудели клаксоны. Рэп пытался перебить визгливые высокие голоса китайских лютен. Звуки неслись отовсюду: из машин, из открытых дверей ресторанов, из квартир. Ругались мужчины за картами, где-то заходился в плаче младенец, ухали любовники под скрип пружин, в подворотне шумно блевал торчок, вспыхивали споры из-за цен, верещали сотовые телефоны. Все это било молотом по обостренным чувствам Дамали. Ее чуть не стошнило, но она указывала дорогу Ковбою, а он был в достаточно хорошей форме, чтобы вести машину.

– Мы уже черт-те сколько отъехали от больницы и Малхолланд-драйв в голливудские холмы, сестренка, – пожаловался он лишь тогда, когда она велела остановиться. – Китайский квартал – не то место, где можно соваться в переулки по интуиции.

– Не возникай, Ковбой, я знаю, что делаю. Сиди спокойно, продолжай наблюдение.

Дамали вылезла из внедорожника, не ожидая ответа, обнажила клинок, прищурилась, глядя в темный переулок, и вошла в него, не сбавляя шага.

Издалека доносился голос Ковбоя, по радио связавшегося с компаундом, нервные окончания жгло огнем. Адреналин и еще что-то, трудноописуемое, от чего кровь в жилах кипела лавой. Уши напряглись, прислушиваясь к тишине, чуть ли не коснулись черепа – такое было ощущение. Рука судорожно сжимала рукоять.

Вонь стала гуще, концентрированнее, она заполняла ноздри и обволакивала язык, заставляя сплевывать. По коже будто тараканы бегали. Дыхание сделалось частым и прерывистым. Дамали не моргала, тьма вдруг перестала мешать. Все чувства обострились сильнее, чем она могла себе представить. Это сбивало с толку, но заставляло радостно трепетать все нервы. Дамали видела все слои реальности. Тепловой след кота. Тощий уличный пес, заметив ее, быстро попятился, бросив недогрызенные объедки в помойке. Да, что-то появилось в ней нечеловеческое, как она и думала. Пес учуял – звери на такие вещи реагируют.

Тяжелые миазмы грязи и мусора сталкивались с паром из кухонных вентиляторов и зависали над помойкой. Обволакивала влага. Мерно стучала капель из конденсаторов кондиционеров. Они гудели повсюду, и слышно было сквозь гул, как тонкие струйки воды текут по сточным канавам переулка. Желтой едкой жидкостью, признаком опарышей и червей, капали мусорные ящики. Дамали передернулась, услышав копошение личинок. Эхом отдавались ее собственные шаги. Что-то прошмыгнуло мимо – фиг с ним. Дело уже началось.

Дамали взмахнула клинком, еще не видя, по чему бьет. Ей достаточно было ощутить, как волоски на руках шевелятся, – и она уже знала, куда бить.

Открылась пара красных глаз, вокруг них быстро материализовалось тело. Клуб повисшего дыма превратился в женственный контур черноты среди тускло подсвеченного воздуха. Желтые прожектора сверкнули на массивных клыках, высунулся черный продолговатый язык, послышалось шипение. Тварь была скрыта в темноте, и можно было рассмотреть лишь намек на грубую чешуйчатую щеку. Вонью дешевых духов повис в воздухе серный след.

Дамали двигалась с неожиданной для самой себя силой и энергией. Полоснув ночь, она слегка промахнулась, потому что тварь исчезла. На миг потеряв равновесие, Дамали использовала инерцию, чтобы развернуться и не дать твари напасть сзади. Яростный визг монстра заполнил ночь, а лезвие еще дрожало в руке Дамали. "Мадам Изида" запела, издавая гармоническое колебание, от которого в руку Дамали хлынула новая волна силы.

Вдали хлопнула дверца джипа. Еще две фигуры выступили из темноты помойки. Самцы. Широко раскрылись шарнирные челюсти, мертвецкие чешуйки на лицах треснули и потекли зеленой жижей – это вылезли наружу гигантские клыки. Боковым зрением Дамали поглядывала на вампиршу. Она улыбалась, глядя на это представление. Ничего, через минуту Дамали с этой сранью разберется. Но она чувствовала, ощущала, что два самца вот-вот прыгнут. Будто их мысли летели по воздуху легким бризом. И она была готова, когда они бросились.

Дамали пригнулась, выпрямилась и поймала одного ударом в грудь, проткнув легкое прямым острием лезвия, а другого успела полоснуть по горлу. Когда он упал, она перегнулась назад и нанесла еще один удар по раненой уже трахее – но на этот раз с большей силой. Самец запрокинул голову и испустил клокочущий кровавый вопль. Голова покатилась к ногам Дамали – она отшвырнула ее пинком, широко расставила ноги, подняв "Мадам Изиду". Череп на асфальте вспыхнул и обратился в пыль. С чувством удовлетворения Дамали смотрела, как первый нападавший от нанесенной раны медленно превращается в пепел.