Минные крейсера России, 1886–1917 гг. - [10]
С заключением Комитета Управляющий Морским министерством согласился.
О чем и сообщено Главному командиру флота и портов Черного и Каспийского морей.
Весной 1888 года бывший командир крейсера "Лейтенант Ильин" капитан 2 ранга Бирилев представил Управляющему Морским министерством отчет о плавании крейсера в 1887 году и замечания о вооружении крейсера и его качествах.
Отчет капитана 2 ранга Бирилева, по приказанию Управляющего Морским министерством, был рассмотрен в особой комиссии под председательством контр-адмирала Казнакова. В отчете этом комиссия постановила:
“Присутствие на крейсере и значение поворотных аппаратов, при общем числе их, представляется совершенно излишним, так как трудно допустить, чтобы они могли действовать под разными углами на таком судне. Таково же мнение и вице-адмирала Пилкина, но величина угла, под которым должны быть поставлены выдвижные аппараты, должна быть определена опытом. То же самое относительно кормового аппарата, который, по мнению некоторых членов комиссии, бесполезен для судна, обладающего таким ходом, и может пригодиться ему только при одной из тех редких случайностей, на которые нельзя иметь ответа.” Комиссия постановила снять с крейсера два бортовых и кормовой аппараты, заделав наглухо их порта. Мнение комиссии было утверждено резолюцией Управляющего Морским министерством “согласен".
При снятии с крейсера “Лейтенант Ильин" двух поворотных бортовых аппаратов крейсер облегчался на 30Q пудов, а от снятия кормового аппарата на 60 пудов. Кроме того, число мин Уайтхеда на крейсере уменьшилось бы шестью, что составляет облегчение на 150 пудов, а всего на 510 пудов.
1 февраля 1889 г. Технический комитет докладывал Управляющему Морским министерством о состоявшемся приказании снять аппараты с крейсера и просил оставить их на кампанию 1889 года, вследствие особого назначения его для производства минных опытов. Управляющий Морским министерством резолюцией на докладе от 31 января 1889 г. за № 203 разрешил не снимать с крейсера бортовых аппаратов до окончания кампании.
В кампанию 1889 года крейсер состоял в практической эскадре, и командующий в том году эскадрой вице-адмирал Копытов в своей докладной записке на имя Управляющего Морским министерством представил, что после снятия с него бортовых поворотных аппаратов полезно борта заделать и из пространства вырезов во внутреннем борту от них образовать угольные ямы, что увеличит район действия крейсера на 2 часа среднего хода, и устранит переноску угля на верхней палубе.
Предложение вице-адмирала Копытова было рассмотрено в Комитете, по журналу от 7 марта отчетного года за № 15, причем постановлено:
Угольные ямы на местах портов между 33 и 40 шп., а также между 47 и 53, следует сделать, но чтобы не перегружать этим крейсер, и без того сидящий на 10'/г дюймов более, чем по чертежу. Необходимо иметь угольные ямы, начиная с носа только с 33 шп., а во внутренней стенке передних ям сделать двери. В этих ямах хранить судовое имущество, как-то мешки, лопаты, голики и вообще легкие предметы. Угольные ямы будут начинаться с 33 шп. и идти не прерываясь к корме. Ввиду того, что с закрытием портов уничтожится удобная подача мин с воды к аппаратам и мины придется подавать через машинный люк верхней палубы, его необходимо увеличить по длине крейсера на 2 фута к носу, перерезав бимс на 76 шп., положив новые целые карленгсы, длиной 12 фут, между бимсами на шп. 80 и 74 и введя полубимс, по ширине люка, на шп. 75. Соответственно увеличенному вырезу в верхней палубе, переделать комингсы и имеемый светлый люк, а также сделать съемными три пиллерса: два в насосном и один в машинном отделениях.
Постановление Комитета утверждено Управляющим Морским министерством.
В 1890 году бортовые поворотные аппараты были сняты с крейсера и в августе месяце отправлены в Кронштадтский порт; кормовой же аппарат оставлен.
Проект-загадка (“Капитан Сакен”)
Сомнительные реформы той поры (морской ценз, унижение инженеров) безудержный авторитаризм управления, приводили к тому, что даже корабли, задуманные как однотипные, получались разными. Так вышло и с “Капитаном Сакеном”. Благородна была идея наименования корабля — в память черноморского героя войны с Турцией 1787–1788 гг. Тогда, 30 мая 1788 г. в Бугском лимане, командиру- бель-шлюпки № 2 “капитан 2 ранга Р. Сакен. отрезанный от своих 11 турецкими кораблями, успев отослать часть команды на шлюпке, взорвал свой корабль вместе со сцепившимися с ним на абордаж турецкими галерами. Своевременным было намерение дать возрождавшемуся Черноморскому флоту корабль нового класса, разумным стремление к постройке однотипных кораблей. Но слишком велики были самомнение и самонадеянность российской бюрократии. Она никак не хотела осознать специфику миноносного судостроения. Уже тогда она определялась особо строгим соблюдением весовой дисциплины и повышенной культуры миноносного машиностроения, которое вместе с производством торпед выходило на уровень точного приборостроения. Такой уровень в России оставался недостижим. Его вполне возможно сопоставить с тем, какого страна в сравнении с мировым уровнем достигла в автомобилестроении сегодня.
Броненосец “Цесаревич” строился по принятой в 1898 г. судостроительной программе “для нужд Дальнего Востока" — самой трудоемкой и, как показали события, самой ответственной из программ за всю историю отечественного броненосного флота. Программа предназначалась для нейтрализации усиленных военных приготовлений Японии. Ее правители. не удовольствовавшись возможностями широкой экономической экспансии на материке, обнаружили неудержимое стремление к территориальным захватам. Эти амбиции подкреплялись угрожающим наращиванием сил армии и флота, и направлены они были исключительно против России.
История первых специализированных судов — носителей торпедного оружия российского флота.Прим. OCR: В приложениях ряд описаний даны в старой орфографии (точнее её имитации).
Главной особенностью броненосцев типа "Полтава" стали: повышение проектного водоизмещения, принятого для балтийских броненосцев до 10000 тонн, принципиально новые состав и размещение главной артиллерии. Этим самым совершался окончательный переход к мировому стандарту типа эскадренного броненосца и открывались новые возможности для его совершенствования и развития. Реализовать эти возможности оказалось сложно, и прежде всего из-за устаревших взглядов на тактику боя.Комплект чертежей на 5 листах.
Эта книга — об одном из кораблей, в какой-то мере незаслуженно забытых, обойденных славой, мало кому известных больше чем по названию. „Очаков” — само по себе это название, яркой вспышкой блеснувшее на крутом повороте истории, казалось бы, знакомо всем. Оно упомянуто в учебниках истории. Без него было бы неполным наше представление о первой русской революции. Оно неотделимо от светлого образа рыцаря революции — лейтенанта Шмидта. Но попробуйте выяснить хоть какие-то подробности о судьбе крейсера. В лучшем случае это будет минимум информации на уровне „БСЭ” или „Военной энциклопедии”.Прим.
"Первенец", имя нового русского фрегата, можно по всей справедливости считать одним из безобразнейших судов, когда-либо спущенных с верфи темзенских заводов. Он не только безобразнее "Resistens" и "Defens", но и безобразнее превозносимого американского изобретения — плавучей батареи "Derrick", которой со дня спуска суждено только лишь держаться, а не действовать на воде. Глядя на "Первенец", с его неуклюжим, сильно выступающим вперед носом, над которым зияли, как глаза какого-нибудь чудовища, два клюза, выкрашенные суриком, его можно было скорее сравнить с безобразной китайской джонкой, нежели с европейским судном, когда-либо виданным на Темзе.
Проектом “Баяна” русский флот совершал явно назревший к концу XIX в. переход от сооружения одиночных океанских рейдеров к крейсеру для тесного взаимодействия с эскадрой линейных кораблей. Это был верный шаг в правильном направлении, и можно было только радоваться удачно совершившемуся переходу флота на новый, более высокий, отвечающий требованиям времени уровень крейсеростроения. Но все оказалось не так просто и оптимистично. Среди построенных перед войной крейсеров “Баян” оказался один, и выбор его характеристик, как вскоре выяснилось, был не самым оптимальным.Прим.
В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«От Андалусии до Нью-Йорка» — вторая книга из серии «Сказки доктора Левита», рассказывает об удивительной исторической судьбе сефардских евреев — евреев Испании. Книга охватывает обширный исторический материал, написана живым «разговорным» языком и читается легко. Так как судьба евреев, как правило, странным образом переплеталась с самыми разными событиями средневековой истории — Реконкистой, инквизицией, великими географическими открытиями, разгромом «Великой Армады», освоением Нового Света и т. д. — книга несомненно увлечет всех, кому интересна история Средневековья.
Нет нужды говорить, что такое мафия, — ее знают все. Но в то же время никто не знает в точности, в чем именно дело. Этот парадокс увлекает и раздражает. По-видимому, невозможно определить, осознать и проанализировать ее вполне удовлетворительно и окончательно. Между тем еще ни одно тайное общество не вызывало такого любопытства к таких страстей и не заставляло столько говорить о себе.
Южный полюс, как и северный, также потребовал жертв, прежде чем сдаться человеку, победоносно ступившему на него ногой. В книге рассказывается об экспедициях лейтенанта Шекльтона и капитана Скотта. В изложении Э. К. Пименовой.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.