— Близко подходить к сейнеру опасно, — рассуждал Семен, — можем и наскочить на него. В тумане всякое случается…
— Безусловно, — согласился Ледорубов. — Выход один: придется мне с минерами на шлюпке пойти.
— Нет, Захар, пойду я. Ты командир и не имеешь права оставлять мостик.
— Но и ты командир.
— Не спорь и не упрямься, — настаивал Пугачев. — Для меня это дело привычное. Значит, пойду я.
— Что ж, валяй. — Захар чувствовал, что упорства друга ему не сломить. — Только очень прошу тебя, будь осторожен.
— Уж как-нибудь… — буркнул Семен, спускаясь по трапу на ют.
Боцман Глушко лично проверял снаряжение шлюпки. Потряс над ухом анкерок с водой, крутнул для верности винт гребного движка.
— Семен Потапович, — не утерпел Пугачев, — ведь я наперед убежден, что у тебя там комар носа не подточит — зря только задерживаешь.
— Уж извините, Семен Ильич, — возразил боцман, убежденный в том, что делает самое необходимое. — На переходе может статься бензин вытечет или зажигание забарахлит. Вы же мне сами потом за это… — Глушко хлопнул себя ладонью по шее.
Матросы засмеялись.
— Прекратить базар! — сердито рявкнул на них боцман. — А ну, вываливай шлюпку за борт! Готовь плотик!
Пугачев решил взять с собой пятерых наиболее опытных моряков, в том числе и Лещихина со Стыковым. Подозвав их, напомнил каждому обязанности при разминировании. Моряки слушали его внимательно. В глазах — волнение, решимость и какой-то мальчишеский азарт: наконец-то им доверили настоящее дело. Все пятеро стояли перед ним в бушлатах, поверх которых были надеты оранжевые надувные жилеты. Закончив инструктаж, Пугачев разрешил им садиться в шлюпку.
Захар легонько стукнул Семена по плечу, — мол, удачи тебе. Пугачев улыбнулся другу и по штормтрапу спустился за борт.
Громко чихнув, заработал гребной движок. Шлюпка пошла, зарываясь носом в волну и обдавая людей мелкими солеными брызгами. Следом за ней на буксире волочился сколоченный из бревен плотик. Одной рукой Семен ворочал румпель, а другой придерживал на коленях ящичек со шлюпочным компасом, сверяя по нему курс.
Отчетливо стали слышны подаваемые рыбаками басовитые звуки ревуна. В тумане показались размытые контуры сейнера. Сделав широкую циркуляцию, шлюпка плавно притерлась к его борту с подветренной стороны.
— Викс, капитан сейнера, — представился пожилой мужчина, трогая рукой козырек морской форменной фуражки.
Семен тоже откозырял, назвав себя.
— Показывайте, товарищ Викс, — сказал озабоченно. — Где ваша находка?
Они прошли на корму, и тут Семен увидел мину. Облепленная водорослями и ракушками, она вместе с рыбой покачивалась в сети, будто в авоське, прямо над палубой.
— Ничего страшного, — успокоил Семен капитана, — сейчас осторожно стравим ее за борт, на плотик, и можете тогда собирать глушенную рыбу…
Оглядев висевшую на стреле сеть более внимательно, Пугачев разочарованно присвистнул: под тяжестью мины капроновые нити в нескольких местах оказались прорванными. Стало ясно, что при малейшей неосторожности рогатый шар может вывалиться на палубу. Взрыв тогда будет неминуем. Ничего другого не оставалось, как удалить с сейнера всех лишних. Работа предстояла довольно опасная, и Пугачев решил, что полагаться должен только на своих ребят.
— Сколько у вас в экипаже человек? — спросил он Викса.
— Со мной семеро.
— Превосходно, шлюпка выдержит. Всем приказываю покинуть судно.
— Позвольте, но я капитан, — запротестовал Викс, — и поэтому обязан остаться с вами.
— Исключено! — твердо сказал Пугачев.
— И все-таки я бы просил вас, — настаивал капитан, — потому что лучше меня никто не знает этот сейнер.
Пугачев немного смягчил свой непримиримый тон и сказал более дружелюбно:
— Не беспокойтесь, все сделаем как надо. Прошу вас, товарищ капитан, не задерживайте — время теряем.
— Хорошо, — неохотно подчинился Викс и предупредил: — Тузик[3] пришвартован по правому борту, он вам понадобится.
Пугачев благодарно кивнул.
Шлюпка с молчаливыми, хмурыми рыбаками отвалила от сейнера. Семен проводил ее взглядом и приказал матросам браться за дело.
Сначала разыскали пеньковый линь, осторожно остропили им сеть, чтобы не раскачивалась. Потом принялись через дыры выбирать холодную, покрытую неприятной слизью салаку.
— Ну и работенка досталась! — как бы невзначай высказался Пугачев. — А есть эту рыбешку, особенно в копченом виде, куда приятнее…
— Это уж точно, — подхватил Лещихин, — особенно с пивом.
— И ушица из нее тоже — ничего, — добавил Стыков, — а под водочку и того лучше.
Матросы засмеялись, озорно поглядывая друг на друга.
Пугачев невольно улыбнулся, подумав: «Вот она, юность флотская… Храбрятся друг перед другом, а ведь смерть совсем рядом, выставила, из-под салаки свои свинцовые колпаки — только тронь…»
Но не видал Семен в глазах ребят страха — всего лишь какая-то лихая мальчишеская удаль, веселая бесшабашность. И в то же время читал командир на их лицах сосредоточенную мужскую выдержку, оправданное ощущение риска. В эти мгновения он был спокоен за них.
Медленно, с большой осторожностью стрелу вывели за борт. Рогатая голова в капроновой авоське даже не шелохнулась.
Два моряка спрыгнули на плотик, чтобы подложить под мину ватные матрасы, а двое других взялись за концы страховочных оттяжек.
