Миниатюры - [2]
Жоан Миро оживился, и руки его летают, точно птицы.
— Руки прекрасно придуманы. Линии ладони, строение кисти… Рука — словно веточка, упавшая на землю. В голове все какая-то чушь. Эта память, например, — очень опасная штука. Правда, снаружи голова ничего, пластично, красиво… Но вот рука — почти как душа. Воля важнее памяти, память очень опасна и важнее разума. Вот инстинкт, чутье — это да! Когда чутье слабеет, тут уж нужна память. Она творит только мертвое. Это и в живописи видно. Живопись сделала свое дело, когда оно у нее было. Потом стали рисовать для себя, от себя… такой, знаете ли, выброс личности. Теперь живопись снова обращается к другим, так-то лучше.
— А художники?
— По-моему, это мелкие люди. Только и знают что ремесло. Люди низшего порядка, да. Я больше люблю поэтов. Вот они — иное дело. Конечно, и художники не все… Для Эль Греко или для Гойи важна не только пластика. Сейчас я больше всего люблю Сурбарана. И фламандцев. В Солане много истинного. И в Пикассо. Пикассо я очень люблю, это особый мир. Он — как Испания, именно, как Испания, в ней много непонятного и неподвластного сужденью… Или как минералы, да, минералы, мир вечно нового. Как земля, вот… Старый-старый. Я очень люблю ходить в геологический музей. Я люблю все, что из земли. Все, что видишь прямо, как оно есть. Вот в Северной Америке чего нет, того нет, воздух там непрозрачен. Радуга прекрасна по рисунку, о цвете и не говорю. Все вокруг нее меняется. Я очень люблю огонь. Созвездия… Двадцать лет назад я их писал. Теперь снова возьмусь за эти полотна и эскизы. Потом пошли искусственные спутники. Светлячки в поле… И вода… Я очень люблю воду. Какие рисунки, какие линии, след от насекомого, от лодки, от рыбы, круги от камушка… Смотреть и смотреть, бесконечный мир… Как материя, как сама земля. Материя прекрасна, великолепна, я ее очень люблю. Шутка сказать — материя! А внутри — дух. Без духа ничего не сделаешь, дух — это тайна, суть, животворящая искра, природа. Вот, скульптура на пленэре. Здесь, на Мальорке, я хочу заняться монументальной скульптурой, поставлю среди деревьев, на берегу у скал.
В окна Жоана Миро видны земля Мальорки, деревья Мальорки — миндаль, апельсин, лавр, дуб, сосна; камни Мальорки, на берегу, у моря.
— Это Сес Ильетес. Кололи камень для собора и, развлечения ради, высекли два алтаря прямо в скале. Очень красивые, очень, а никто их не знает… Это, видите ли, не для американских туристов.
В окна Жоана Миро озабоченно и бесшумно заглядывает на миг тень какого-то насекомого.
— Они — как знаки. Насекомые — знаменья земли. Столько в них тайны, усики, все… И птицы тоже. Звери на удивление красивы. А лошади…
Тому, кто слушает, иногда хочется кофе.
— Вот что, Миро, вы мне кофейку не сделаете? С удовольствием бы выпил.
— Да, да, я и сам, собственно… Подождите минутку, попрошу. Семья…
Жоан Миро бежит вниз по лестнице как юноша. Когда он приходит снова, он улыбается;
— Сейчас сварят. Нет, трудно с семьей, как вы думаете? Кто их разберет… Никогда не знаешь, чего ждать — и рассердят, и утешат. Сейчас позовут пить кофе, вот увидите. Я тоже люблю выпить кофе, так, иногда. Вы много едите?
— Скорее много. А вы?
— Нет. Я — мало. Сдерживаюсь, знаете. Я очень люблю поесть, но сдерживаюсь. Хорошая стряпня — как искусство… Я веду строгую жизнь, а то мне бывает плохо. Хорошая еда — излишество, изыск, ну, словно накладываешь слой на слой краски или земли. И с выпивкой так же. Точно так. Сам я пью немного, никогда не напивался… Нет, я пьяных не сужу — его дело, его право. Если он порядочный человек — выпил, и прекрасно. Плохо, если он непорядочный. Вот тогда плохо. Мужчина глуп, да, очень глуп. И нелеп, и туп, смотреть страшно. Что они только творят! Мужчина — самолюбивый и самодовольный осел.
— А женщина?
— Ну, женщина — дело иное! Когда мы молоды, она поражает нас, завораживает, а после — дает равновесие. Женщины очень уравновешенны… Прекрасное создание. Да, женщина прекрасна, как зверь, как скульптура, камень, цветок, дерево. Цветы хороши, но я больше люблю деревья. Рожковое дерево нравится мне больше, чем все цветы на свете. В Монтроче, у отца, росли рожковые деревья… Женщина исполнена ритма, она — как земля с самолета, ритм и ритм. Когда летишь, ритм земли очень хорошо виден. Когда гуляешь, видишь крестьянина, камень, пятно какое-нибудь… в них тоже много ритма. Из поезда или из машины ничего не видать, все убегает: охотник, рыболов… Вы охотитесь?
— Нет, что вы!
— Очень рад. Я охотников не сужу, каждому свое. Охота на крупную дичь — благородное дело, борьба, пиф-паф — и пожалуйста, кабан или там лев. А вот кроликов убивать — низко, просто смешно. На днях я видел, какой-то иностранец ходит, птиц стреляет. Ну, смешно! Рыба — другое дело. Удить пристало поэтам. Удишь — и глядишь, как радуги дробятся в воде. Удить — хорошо, это не спорт. От спорта человек звереет. С социальной точки зрения, на мой взгляд, спорт — наркотик. Или бумажный цветок. Какие дураки прославленные футболисты!
Столовая у Миро — большая и светлая. В одном углу висит мобиль Кальдера, загадочный, как дерево в листьях. Кофе у Миро — горячий и крепкий. На стенах — картины Леже, Брака, Кандинского. Кофе Жоана Миро благоухает и бодрит.
«Улей» — третий роман крупнейшего испанского прозаика XX в. Камило Хосе Селы — впервые увидел свет в 1951 г. в Аргентине, поскольку опубликовать его в те годы в Испании было невозможно. В романе около ста шестидесяти персонажей, почти равноправных по своему значению; люди появляются и, едва соприкоснувшись друг с другом, исчезают в гигантском улье города...
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан-Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан-Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан-Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Место действия романа – глубокая галисийская провинция, жизнь которой предстает перед читателем в воспоминаниях и беседах многочисленных персонажей книги. В центре повествования два события: убийство двух местных жителей и акция возмездия, объединившая в общем стремлении к торжеству справедливости разноликих героев романа.
«Крошка Доррит» (англ. Little Dorrit) — одиннадцатый роман английского писателя Чарльза Диккенса, впервые публиковавшийся в журнале «Домашнее чтение» с декабря 1855 года по июнь 1857. Вместе с произведениями «Холодный дом» и «Тяжёлые времена» входит в тройку социально значимых работ автора. Роман разделён на две книги: книгу первую «Бедность» и книгу вторую «Богатство». Действия происходят в Англии начала XIX века. Диккенс повествует о судьбах людей в их сложном переплетении, параллельно вскрывая пороки государственной системы, душащей всё прогрессивное в стране. «Крошка Доррит», как и другие романы, Диккенса, по давнишней традиции английских издательств, выходили частями, ежемесячными выпусками, в журнале «Домашнее чтение».
Холодный дом (англ. Bleak House) - девятый роман Чарльза Диккенса (1853), который открывает период художественной зрелости писателя. В этой книге дан срез всех слоев британского общества викторианской эпохи, от высшей аристократии до мира городских подворотен, и вскрыты тайные связи меж ними. Начала и концовки многих глав отмечены всплесками высокой карлейлевской риторики. Картина судебного делопроизводства в Канцлерском суде, исполненная Диккенсом в тональности кошмарного гротеска, вызвала восхищение таких авторов, как Ф.
«Жизнь, приключения, испытания и наблюдения Дэвида Копперфилда-младшего из Грачевника в Бландерстоне, описанные им самим (и никогда, ни в каком случае не предназначавшиеся для печати)» — таково было первоначальное полное заглавие романа. Первый выпуск его был издан в мае 1849 года, последующие выходили ежемесячно, вплоть до ноября 1850 года. В том же году роман вышел отдельным изданием под заглавием «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим». Хотя в этой книге Диккенс и рассказал о некоторых действительных событиях своей жизни, она не является автобиографией писателя.
«Жизнь, приключения, испытания и наблюдения Дэвида Копперфилда-младшего из Грачевника в Бландерстоне, описанные им самим (и никогда, ни в каком случае не предназначавшиеся для печати)» — таково было первоначальное полное заглавие романа. Первый выпуск его был издан в мае 1849 года, последующие выходили ежемесячно, вплоть до ноября 1850 года. В том же году роман вышел отдельным изданием под заглавием «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим». Хотя в этой книге Диккенс и рассказал о некоторых действительных событиях своей жизни, она не является автобиографией писателя.
Лучшие романы Сомерсета Моэма — в одном томе. Очень разные, но неизменно яркие и остроумные, полные глубокого психологизма и безукоризненного знания человеческой природы. В них писатель, не ставя диагнозов и не вынося приговоров, пишет о «хронике утраченного времени» и поднимает извечные темы: любовь и предательство, искусство и жизнь, свобода и зависимость, отношения мужчин и женщин, творцов и толпы…
Трагедия одиночества на вершине власти – «Калигула». Трагедия абсолютного взаимного непонимания – «Недоразумение». Трагедия юношеского максимализма, ставшего основой для анархического террора, – «Праведники». И сложная, изысканная и эффектная трагикомедия «Осадное положение» о приходе чумы в средневековый испанский город. Две пьесы из четырех, вошедших в этот сборник, относятся к наиболее популярным драматическим произведениям Альбера Камю, буквально не сходящим с мировых сцен. Две другие, напротив, известны только преданным читателям и исследователям его творчества.