Миниатюры с натуры - [9]

— Не знаю, — говорит симпатичный дедусь, — правда ли это или нет, а только говорят, когда Юрий Гагарин летал вокруг Земли, то рассмотрел — кто и как живет. Смотрел и радовался. Меньше стало королей и царей. Во многих странах теперь вольные люди хозяйничают. Легче и мне, старому, — нет царей, нет панов. Есть еще, известно, царьки, но то уже, как моя Ганна говорит, пришей кобыле хвост.

Так заходите, будьте ласковы. Погомоним еще.

Я тепло ответил:

— Непременно зайду. Ей-богу, не обману.

ПУХОВЫЕ ПОДУШКИ

Вы, скажем, решили написать очерк. Очерк о славных тружениках-хлеборобах.

Значит, поехали вы в колхоз. Поехали пожить, поработать и пописать.

Прекрасные, хорошие люди в колхозах. Кто не ездил, пожалуйста, поезжайте. Уверяю — колхозники встретят вас тепло и приветливо.

Советую — по приезде не замыкайтесь в отдельную, пусть и расписную, хату. Не создавайте себе и отдельно-то уютного кабинетика. Идите на поле, на фермы, к свинаркам, к дояркам…

Не стыдитесь — подсобляйте… Берет доярка подойник, а вы хватайте второй… Доярка садится корову доить, а вы на землю присаживайтесь. Один мудрый человек говорил: «Чтобы глубже жизнь изучить и знать, надо самому на земле посидеть».

Будьте пытливыми, не зазнавайтесь! Обо всем на ферме расспрашивайте и переспрашивайте. Чтобы с вами не было того, что со мной случилось.

Поглаживаю телку и упорно спрашиваю:

— А сколько эта корова молока дает?

Завфермой мне с улыбкой говорит:

— Разве вы не понимаете? Она еще не дает. Она еще яловая…

Словом, радость — вы среди доярок!

Знаю — чудесные доярки очаруют вас. Очаруют и красотой и работой. Они и в работе хороши, и станом стройны, и глаза у них умные: глубоко-карие и глубоко-голубые.

Вот тут пусть вам повезет. Пусть ваш содержательный очерк отразит подлинно человечное. Настоящим украшением засияет женская духовная красота, любовь к труду.

Так вот я и хочу поделиться с вами своими творческими дерзаниями и терзаниями…

Приехал я в колхоз. Мне предлагают: выбирайте, куда вам лучше направиться — на фермы или к механизаторам?

А я пожелал к природе.

— Устройте меня, — прошу, — в места с природной красотой. Чтобы и хата была расписная, уютная. Чтобы и кучерявый садок. Чтобы и глубокий прудок…

— Пожалуйста, — говорят. — Есть такая хата. Есть и садок, есть и прудок. А уж хозяйка радушная! А уж какая говорливая! А уж какая заботливая!.. Пылинка на вас не упадет…

Иду и подпрыгиваю. Уютную, отдельную хатку выпросил. Закроюсь и спокойно поработаю. Вошел в хату, поздоровался.

— Может, вы с дороги отдохнете? — вежливо предложила хозяйка. — Умывайтесь, а я вам постель приготовлю.

Умылся и бросился в чистенькую постель. Лег, начал дремать, а симпатичная хозяйка и спрашивает:

— Может, вам в головах низко?

— Вроде, — говорю, — ничего.

— Не говорите, вижу, низко. Давайте я вам вот эту мягонькую подушечку подложу.

Заботливая хозяйка здоровенную пуховую подушку подсунула.

Положил я голову и завертелся — высоко! Мария Ивановна (так звали и именовали радушную хозяйку) сразу приметила.

— Правда ваша — высоко! Вот я вам поменьше подушечку подложу.

Морока с подушками не скоро закончилась. Слышу, хорошая Мария Ивановна вышла во двор и громко, радостно оповестила:

— У меня!.. Ей-богу, у меня остановился! Уже и лег, уже и дремлет… Приходите!..

После этого вошла в хату, тихонько подступила ко мне и так же тихонько спросила:

— А может, вам подушки и под бока подложить? Вот давайте подложу! Я знаю — полежишь на мягоньком, то и работаешь добренько. Поднимитесь!

Разве станешь вежливой хозяйке, перечить, — поднялся.

Потом снова начал дремать. Мария Ивановна, дай боже ей здоровья, предупредила:

— Подождите, не засыпайте! Я возьму рушничок и мух повыгоняю. Вы только посмотрите, на богородицу — и на ту, распроклятые, понасели!

Выгнала Мария Ивановна мух и вышла во двор. Немного погодя снова входит.

— Извините! Ну, бегут, ну, спрашивают: будете вы картины рисовать или книги писать? Так я за этими разговорами и забыла спросить: вам радио выключить или пусть поет?

— Не возражаю, выключите.

Прошла минута, может, две, может, пять.

— А может, пусть поет? Хорошую же песню передают: «Ой, у лузі, та ще й при березі…»

— Пусть, — говорю, — поет.

Сколько пело радио, не припомню, — в сон здорово ударило. Разбудило легонькое подергивание. Будила Мария Ивановна.

— Стояла я у порога да и подумала: человек с дороги… уморился… А сон — все-таки сон! Пожалуй, я выключу радио.

Выключила Мария Ивановна радио и быстренько выбежала из хаты: чего-то куры закричали. Вбегает:

— Ой, горюшко! Взбесилась наседка — на петуха села! Чтобы ей в борще свариться! Забила мне голову, и я только теперь разглядела — ставни не закрыты! Как вам лучше — закрыть или пусть светло будет?

Закрыла Мария Ивановна ставни, через минуту-другую — грох-грох-грох…

— Вы спите или не спите? Вы как скажете, — отвязать пса или пусть на цепи сидит? А то он, извините, воет и воет… Словно нанялся! Гав и гав над душой…

Наступила тишина, но ненадолго. Разговорчивая Мария Ивановна под самые окна позвала еще более говорливую куму:

— Кума!… Бежите, как будто кто вас в шею гонит. Заходите.

— Да захожу. Здравствуйте!