Миндальное сердце - [21]

Я бросил задачник на пол и уткнулся головой в подушку.

– Я устал, – сказал я.

И почему папа заговорил об этом со мной именно сейчас? Я не знал, куда деваться, и чувствовал, что вот-вот сгорю от стыда. И еще мне почему-то стало немного тревожно. О чем таком собрался поведать мне папа? Он что, хочет сказать мне, что малыша не будет?

– Когда такое случается, Оскар, люди обращаются за помощью к врачам. Это называется ребенок из пробирки. Врачи искусственно смешивают сперму и яйцеклетки…

Он замолчал. Я лежал носом в подушку, превратив уши в локаторы. Папа похлопал меня по спине, и тогда я повернул голову и внимательно на него посмотрел.

– Зачем ты мне сейчас об этом рассказываешь? – выдавил я.

– Затем, что… мы уже в течение многих лет хотим, чтобы у тебя был брат или сестра, Оскар. Но ничего не получалось. Как бы мы… ни старались. А теперь получилось. Твоя маленькая сестричка или братик зародился в пробирке. Но теперь она или он растет в мамином животе…

Я бросил взгляд на золотую рыбку. Она спокойно плавала по круглому аквариуму и пускала пузырьки.

– Не всегда получается так, как планируешь, – продолжил папа. – Но возможно, теперь все получится. И ты станешь замечательным старшим братом. – Папа глубоко вздохнул и обнял меня. Затем встал и собрался уже уходить, но в дверях вдруг остановился и обернулся ко мне: – Так вот, насчет собаки… сам видишь, время сейчас не совсем подходящее. Мы сможем обсудить это потом. Через пару лет, например.

Папа вышел, оставив дверь в комнату приоткрытой. Через пару лет! Я упал на кровать и уставился в потолок. Что-то слишком много всего на меня сегодня свалилось. Свет от лампы отражался в аквариумной воде, по потолку бежали колышущиеся тени. И я вдруг подумал, что я словно сам парю в волнующемся море.

И даже не заметил, как уснул.

Невидимый пес

Обожаю утро субботы. Можно сколько хочешь валяться в постели. И никто не торопит тебя идти к столу и завтракать, во всяком случае не сразу. В ожидании, пока мама с папой встанут, можно посмотреть фильм или поиграть. Мама частенько работает по субботам, потому что она парикмахер, а вот папа любит спать допоздна, и потом мы вместе завтракаем. Короче говоря, я люблю утро субботы.

В то утро я проснулся от шума на кухне и решил, что это мама уже встала и теперь собирается на работу. Я повернулся на другой бок и натянул одеяло на голову, собираясь еще немного вздремнуть. Я уже почти заснул, когда вдруг донесшиеся до моего слуха слова заставили меня приподнять голову.

– Нужно ехать, – сказал папа.

– Ты разбудишь Оскара? – спросила мама.

Но я уже сам выпрыгнул из постели и приоткрыл дверь на кухню. Мама сидела за столом, уронив голову на руки. Она была совершенно бледной. Всклокоченный папа допивал кофе из своей чашки. Родители были уже полностью одеты, хотя время было лишь восемь часов утра. Дождь стучал по стеклам окна на кухне.

– Уже проснулся, старик? – спросила мама, поднимая голову.

Она чуть-чуть улыбнулась, но было видно, что ей совсем не до улыбок. Мама выглядела такой бледной, что ее лицо казалось белым как простыня.

– Что случилось? – спросил я.

Папа поставил кофейную чашку на кухонную стойку и, подойдя ко мне вплотную, взял меня за плечи. Я знаю, что, когда он так делает, значит, хочет сообщить мне что-то очень важное. Папа заглянул мне в глаза и сказал:

– Мы должны поехать и удостовериться, что малыш чувствует себя хорошо.

– А что с ним? – не понял я.

Мама оперлась о край стола и медленно, с усилием встала. Было видно, что она испытывает сильную боль. Я вздрогнул, словно мне за шиворот плеснули ледяной воды, и понял, что мама соврала, когда сказала:

– Ничего страшного, старик. Мы просто должны убедиться, что все идет как надо. У меня немного болит живот, вот и все.

Мама говорила неправду. У нее очень сильно болел живот. И это было страшно.

– Мы поедем в больницу на осмотр, – ненатурально бодрым голосом сообщил папа.

Я тоже нацепил на лицо маску и притворился, что все в порядке, хотя внутри меня все заледенело. Родители что-то говорили мне. Что-то о том, что они ненадолго, и что если мне будет одиноко, то я могу пойти к бабушке, и чтобы я звонил, если что, и что в холодильнике есть пицца, только ее нужно разогреть. Я лишь молча кивал в ответ, провожая родителей до прихожей. На прощанье мама поцеловала меня в лоб, и они с папой ушли. С тихим щелчком закрылась входная дверь, и я остался один в пустой квартире. Один-одинешенек.

Я сделал круг по гостиной, вернулся на кухню и прислушался. Было тихо. Я доел остававшиеся с вечера чипсы и задумался, что делать дальше. В моей комнате бедная рыбка по-прежнему накручивала круги в аквариуме. Безрадостное зрелище. При виде рыбки я почувствовал себя еще более одиноким. Но я ее не винил. Рыбка же не виновата, что она не собака.

Я ощущал странное беспокойство и просто не мог усидеть на месте. Да, пойду-ка я лучше к бабушке или еще к кому-нибудь. Приняв такое решение, я открыл комод, чтобы достать свитер, и увидел спрятанный среди носков поводок.

– И в дождь, и в снег, – пробормотал я и выглянул в окно.

Дождевые капли сбегали по оконным стеклам, прокладывая длинные неровные дорожки. Почему-то вид серых туч меня взбодрил. Словно мне представился замечательный случай доказать, что я действительно очень ответственный и готов выгуливать свою собаку в любую погоду.