Мимолетное знакомство - [33]

— Мы познакомились в караоке-баре.

Жасмин чуть не выплевывает свой напиток.

— В караоке-баре? — спрашиваю я, совершенно недоумевая. Итан не выносит караоке. Или, похоже, не выносил.

— Да. На вечеринке в честь дня рождения друга. Мы подружились на почве того, что оба были единственными, кто отказывался петь.

Это нелепо, но какой-то части меня приятно знать, что я была права насчет караоке.

— Как давно вы вместе? — спрашиваю я.

Габби сверлит меня взглядом, но мне все равно. Она может удивляться, сколько ей угодно. Сегодня вечером я собираюсь нарушить свои собственные правила, просто потому что должна знать ответ.

— Пару месяцев, — говорит она, убирая прядь волос за ухо. Она такая милашка, и есть в ней что-то весьма светлое, будто она просто источает свет. Я понимаю, почему Итан обратил на нее внимание.

— Чем ты занимаешься? — спрашивает Жасмин.

— Я логопед в начальной школе в Форт-Уорте.

— Она еще и рисует в свободное время, — говорит Габби, включаясь в разговор.

Она говорит это с таким энтузиазмом, что я задаюсь вопросом, выжидала ли она просто подходящего момента, надеясь задеть мое любопытство, чтобы я начала задавать ей подобные вопросы.

Я жду несколько мгновений, прежде чем что-то сказать.

— Что ты рисуешь?

— В основном, пейзажи.

— Покажи ей, — говорит Габби, подталкивая Эмили плечом.

Неохотно Эмили выуживает свой телефон из заднего кармана и пролистывает несколько фото, прежде чем передать мне телефон.

Когда я вижу картины, то столбенею. Они удивительно прекрасны, несмотря на ужасное качество изображения телефона. Мне трудно поверить, что их нарисовал кто-то, с кем я на самом деле знакома, что, я понимаю, нелепо.

— Эмили, — улыбаясь, говорю я ей, — они великолепны.

— Спасибо, — говорит она. И даже под тусклым светом фонаря я вижу ее румянец.

Возвращаю ей телефон, и впервые за весь вечер, кажется, что никому из нас нечего сказать.

— Могу я задать вам всего один вопрос, который терзает меня весь день? — спрашивает Эмили, выглядя в какой-то степени смущенно. Она встает, садится рядом с Жасмин, а затем наклоняется. Не знаю, кто, по ее мнению, может ее подслушать, парни, по крайней мере, в тридцати метрах от нас. — Тот парень, — говорит она, указывая на мужчин, окружающих гриль. — Тот, что в красной футболке?

— Марко, — говорит Шелби.

— Да, он. Почему у него татуировка «Ring Pop»[9] ?

Мы все разражаемся хохотом, хватаясь за животы и хватая ртом воздух. Жасмин труднее всего отдышаться, потому что она изводила Марко по поводу этой татуировки с тех пор, как он набил ее, и я понимаю, что в этот момент она, должно быть, чувствует себя правой.

— Марко! — кричит она.

Все без исключения поворачивают головы в нашу сторону, и Марко выкрикивает:

— Что?

— Тут Эмили хочет знать все о твоей тату «Ring Pop».

Плечи Марко опускаются, когда Ксавье, Итан и Бен взрываются от смеха.

— Это анк, вы засранцы, — кричит он.

Эмили, усмехаясь, качает головой.

— Это Ring Pop, — говорит она себе под нос.

Боже, помоги мне, она мне нравится. 

— Это лучший гамбургер, который я когда-либо пробовала, — говорит Шелби, наклоняя голову, чтобы слизнуть плавленый сыр, стекающий по ее большому пальцу. 

Я мычу в знак согласия, вспоминая, как мой папа всегда говорил мне, что чем беспорядочней еда, тем она вкуснее. Воспоминание вызывает неожиданное тепло во мне, и я заталкиваю его обратно, как только оно всплывает. Воспоминания о моем отце — редкие хорошие вещи, и когда они появляются, то, как правило, исчезают так же быстро, как и пришли.

— Мы купили их чуть ниже по улице, — говорит Джесса, и каждый член семьи Райт тяжело стонет, включая Габби.

— Я не хочу думать о том, что у моей еды есть лицо, Джесс. — Нейт с опаской смотрит на свой гамбургер, но все равно продолжает есть.

Джесса закатывает глаза.

— Ты всегда чересчур переживал за животных.

— Не до такой степени, что не станет их есть, — отвечает Марко. — Он слопал с полусотню гамбургеров на мальчишнике Бена.

— Что случается в Вегасе, — говорит Нейт, прежде чем снова откусить.

— Ты же какое-то время был вегетарианцем, когда тебе было десять, да? — спрашивает Джесса.

— Пожалуйста, не рассказывай эту историю прямо сейчас. — Нейт кладет свой гамбургер и вытирает руки о мятое бумажное полотенце перед ним.

— Какую историю? — спрашиваю я, догадываясь, что если Нейт не хочет ее рассказывать, то она, должно быть, наверняка стоит того, чтобы ее услышать. Он закатывает глаза, но сопровождает это милой улыбкой.

— Мам, тебе взять одну? — Джесса поднимает свою бутылку пива и вертит ей, перед тем как сделать глоток.

— Как-то, перед тем как мы пристроили патио к гостевому дому, — улыбаясь, начинает Эми, — там было огромное дерево, и у нас были проблемы с птенцами и белками, падающими с веток. Нейт всегда следил за ними, и когда один из них упал, построил им небольшую кровать, наполнив коробку из-под обуви старыми полотенцами. Он кормил их с пипетки до тех пор, пока они не становились достаточно большими, чтобы вновь стать самостоятельными.

Нейт выглядит совершенно смущенным, и несколько парней за столом делают все возможное, чтобы не рассмеяться над ним, что, вероятно, в их же собственных интересах, потому что Нейт определенно с ними справится. И, вероятно, моментально. Могу сказать, что Итан хочет сострить, и какая-то часть меня хочет увидеть, как, без сомнения, он будет повержен, ведь Нейт крупнее и сильнее его. Но Итан решает не попадаться на крючок. Женщины, ну... каждая из них, за исключением его ближайших родственниц, мечтательно смотрят на него, и я, если честно, немного ревную. Какая-то часть меня хочет подойти туда, где он сидит, встать перед ним и написать МОЙ по всей его простой серой футболке. Но это безумие, правда? Желание отметить свою территорию, когда нет никакой территории? Я не могу заявлять права на Нейта.