Мимикрия жизни - [22]

Шеф обрадовался моему согласию, помчался готовить для меня бумаги, предупредив, чтобы я не забыла забрать у Ольги Васильевны командировочное удостоверение.

Справедливости ради, я должна признаться, что поездки в область всегда были для меня маленьким праздником. Даже в том случае, когда вызывало меня туда большое начальство и отнюдь не для наград, а совсем по противоположному поводу. Но я так люблю этот город, влюбившись в него еще в студенчестве, что каждая новая встреча с ним доставляет радость. Радость студенческих воспоминаний, радость всего того, что познаешь только в юности, и это познание напрямую ассоциируется с местом, которое, на твой взгляд, способствовало всем твоим открытиям, и без которого, думалось тебе, все было бы иначе, не в том свете, не в тех красках, не в том настроении…

Я любила и люблю этот город у моря, воспетый и воспеваемый, гордый и ироничный, смеющийся над всеми и вся и позволяющий смеяться над собой, не умеющий нагонять скуку, а волшебным образом умеющий ее разгонять!.. Я называю его городом «живой и мертвой воды». Если на душе становится плохо, то стоит съездить в этот город и пройтись по его улицам, по бульварам, покрытым старинной брусчаткой, выйти к морю, поднять голову к небу и запутаться в том, где же море, а где небо?.. Но, самое главное, стоит окунуться в ауру разговоров и речи жителей этого города, той речи, которая стала нарицательной, и которую не дано никому превзойти по своей смешливости, ироничности и курьезности одновременно. Вот, подышишь таким воздухом и начинаешь понимать, как мелочно все то, что до сих пор томило твою душу, как незначительно оно «по сравнению… с мировой революцией» (как говаривала в шутку одна моя студенческая приятельница).

7

Дорога в областной центр оказалась недолгой, благодаря тому, что кроме меня попутчиками «замнача» были Марго и один из судей нашего городского суда – Павленко Дмитрий Иванович, как и Марго, совсем не любивший поговорить.

По обыкновению, если кто-то из наших органов собирался на машине в область, то ему «на хвост» падали все, кому необходимо было туда же – в область – решать свои личные или служебные вопросы, последнее не имело значения. Отказать таким попутчикам не позволяла корпоративная этика, даже, несмотря на то, что суд – прокуратура – милиция – адвокатура не представляли собой единой корпорации, но на профессиональном уровне (все считали себя юристами) были связаны теми невидимыми узами, которые сильнее и дружбы и любви, потому что любовь рано или поздно, но проходит (да?), дружба может развалиться либо объективно развести бывших друзей на большие расстояния, а профессиональные интересы – вечны, вечны во времени и в пространстве, поэтому каждый юрист дорожит отношениями с себе подобными.

Марго призналась сразу, что едет решать личный вопрос, связанный с поступлением ее отпрыска в университет на юрфак. Вадик в этом году оканчивал школу, на улице стояла весна, и до выпускных экзаменов оставалось почти ничего. Марго понимала, что времени у нее в обрез и надо хотя бы переговорить с нужными людьми и… прицениться.

Судья Павленко утверждал, что едет по делам служебным, но «верить ему – себе не доверять». Внешне он всегда располагал к себе своей радушной улыбкой, но нрав имел двуличный, из-за чего за глаза его величали не Дмитрием Ивановичем, а Янусом Ивановичем, поэтому никогда нельзя было понять, говорит он правду или привирает (вот кому ложь легко сходила с рук, не то, что мне!). Иногда ему удивительным образом удавалось совместить эти две, казалось бы, несоединимые вещи – правду и ложь. Получался чудовищный симбиоз, который не позволял твоим сомнениям развиться в подозрения, потому что ты был так запутан его эклектическими доводами, что предпочтительнее было промолчать и забыть со временем эту чушь, чем попытаться вывести нашего Януса на чистую воду. Его схоластические суждения могли завести тебя в такой тупик, что ты под конец сам недоумевал над собственными выводами. Вместе с тем, Дмитрий Иванович имел веселый характер, знал много анекдотов (даже приличные) и в компании всегда был ее душой, поэтому и в пути он был попутчиком бесценным, так как легко мог всех занять разговорами.

Выехали с утра пораньше, так как путь был неблизкий (как никак, двести километров!), а Виталию было назначено в девять часов предстать пред очи начальства. Да и мы все предпочитали появиться в области пораньше, чтобы было больше времени для решения своих дел.

К тому же все знали, что предстоит пересекать границу (дорога пролегала таким образом, что соприкасалась с сопредельным государством, ведь трассу прокладывали в советские времена, когда не предполагали, что «Союз нерушимый» может рухнуть). Ожидание на границе могло занять много времени. Однако, правды ради, надо признаться, что наши служебные удостоверения, как правило, обладали магической силой и время ожидания на пограничном посту для нас могло быть сведено к минимуму. Но утверждать это с уверенностью – дело очень смелое. На посту может оказаться какая-нибудь европейская комиссия с проверкой прозрачности границ, и тогда пограничники будут делать свое дело, невзирая на лица, а в нашем случае – на удостоверения, и мы потеряем уйму времени в бесцельном ожидании.