Милый старый Петербург - [62]

На первой странице на видном месте помещалось в газетах лаконичное объявление: «Голгофа^[285]. Невский, 100». Это была большая панорама в специально построенном здании во дворе этого дома. Панорама отражала библейское сказание о распятии Христа на Голгофе. Впоследствии в этом же помещении демонстрировалась другая панорама — «Цирк Нерона»^[286] (польского художника Яна Стыка). В настоящее время это здание занято под кино «Колизей».

За несколько лет до начала войны 1914–1917 гг. широкое распространение получил кинематограф^[287]. К началу революции их было в Петрограде до двухсот. Все они были, конечно, в частных руках. Некоторые из них принадлежали даже акционерным обществам. Дело было верное, прибыльное. Объявления в газетах давали лишь большие кинематографы, которые находились в центре города и которые посещались не только публикой того района, где находился кинематограф, но и из других районов. К таким кинематографам следует отнести, в первую очередь, «Сплендид-палас» (ныне «Родина») на Караванной улице. Это был лучший кинематограф города, с большим экраном и уютно обставленными фойе. Названия кинематографов были в большинстве своем иностранные («Альфа», «Казино»^[288], «Пикадилли», «Люкс»^[289], «Эклер» и т. д.), русские названия («Баян», «Русь», «Огонек»^[290] и пр.) встречались редко.

В Петербурге плохо обстояло дело с врачебной помощью. Отцы города уделяли этому делу очень мало внимания. Городских больниц и лечебниц в городе было мало, да и те были расположены в центре города, а на окраинах это дело обстояло еще хуже. Это породило широкую частную практику. Врачи ходили с визитом к больным на дом, делали прием у себя на квартире. Были частные больницы, лечебницы. Об этом объявлялось в газетах.

Многие лечебные учреждения принадлежали к разным общинам. Так, на 2-й Рождественской улице находились две такие общины: в доме 16 — Свято-Троицкая община сестер милосердия, в доме 4 — Петербургский дамский лазаретный комитет Российского общества Красного креста. Оба здания сохранились до наших дней. По ним можно судить, на каком низком уровне стояло строительство лечебных заведений. Комнаты — клетушки, скудное дневное освещение, неприспособленность помещений для своего лечебного назначения — все это было характерно для больниц таких общин.

Лечебницы, врачи по разным специальностям, акушерки предлагали свою врачебную помощь больным. Не всегда эти объявления носили скромный характер. От некоторых из них несло душком коммерческой рекламы. Тут же печатались объявления о разных врачебных и косметических средствах. Последние носили явно рекламный характер. Врачебные средства назывались «чудодейственными», эффективный результат применения гарантировался в самый короткий срок. Были такие рекламы, которые буквально преследовали петербуржцев на каждом шагу: в трамвае, на улице, на страницах газет и журналов. К таким навязчивым рекламам, набившим оскомину, принадлежала реклама «Я был лысым»^[291]. Чтобы вызвать доверие к рекламируемому средству, которое в короткий срок покроет вашу лысую голову густой шевелюрой, с вас даже не требовали денег, а просили только сообщить свой адрес. По получении адреса, вам высылали какое-то количество этого средства для пробы. И лишь после того как вы убеждались в эффективном действии этого средства, вам высылали необходимое количество и получали деньги. Дело было поставлено так, что ни у кого не вызывало сомнения. Если у мужчин являлось желание стать красивым и иметь густые усы — пожалуйте! — ему немедленно пришлют «усатин» и он будет иметь усы а ля Вильгельм II, такие, какие изображались в газете. А «Перуин для ращения волос»!^[292] От этой рекламы тоже нигде не было прохода. Вас везде преследовала стройная женщина, густые золотистые волосы которой спадали до самого пола^[293]. Одним словом, квалифицированная врачебная помощь, полезные испытанные средства лечения и врачебная косметика уживались на одной странице газеты с шарлатанством. Трудно было определить, где кончалось одно и начиналось другое.

Если в городе было плохо поставлено дело охраны здоровья, то не лучше было поставлено дело и с просвещением. В Петербурге было двенадцать мужских казенных гимназий, примерно столько же реальных училищ, несколько коммерческих училищ, сеть городских четырехклассных школ и церковно-приходских училищ. Я не принимаю во внимание специальные школы (военные, духовные, технические и др.) и привилегированные учебные заведения (Училище правоведения^[294], Лицей^[295]). Вот в основном, пожалуй, и вся система начального и среднего образования в столичном городе. Это на город-то с 2–2,5-миллионным населением!^[296] Положение спасалось частным предпринимательством. В Петербурге было много частных учебных заведений разного назначения, разного профиля обучения, с разной платой за обучение. И вот в конце лета, преимущественно в августе, все газеты заполнялись объявлениями о приеме в частные школы, в школы разных обществ, в школы иноверческих церквей. К таким школам можно отнести мужскую гимназию и реальное училище Гуревича^[297], реальное училище Штемберга