Милый недруг - [50]

Елена мне всегда нравилась. Она не очень красива, зато положительна и надежна. Помнишь, как она взялась за устройства торжеств на последнем курсе и наладила все после того, как Мильдред все перепутала и испортила? Как ты думаешь, не подошла бы она мне в преемницы? При мысли о преемнице меня обуревает ревность, но все-таки придется посмотреть этому в глаза.

— Когда ты видела в последний раз Джуди Аббот? — сразу спросила Елена.

— Пятнадцать минут тому назад, — ответила я. — Она только что отчалила к испанским островам с мужем, дочерью, няней, горничной, лакеем и собакой.

— Симпатичный у нее муж?

— Лучшего не бывает.

— А она его все еще любит?

— Никогда не видела такой счастливой пары.

Мне бросилось в глаза, что у Елены немного мрачный вид, и я вдруг вспомнила все те сплетни, которые нам передавала прошлым летом Марти Кин. Поэтому я поспешно переменила тему на более безопасную, а именно, на сироток.

Но после она сама рассказала мне свою историю самым отвлеченным и безразличным тоном, точно говорила о персонажах какой-нибудь книги. Она живет одна в городе, почти ни с кем не встречается и, по-видимому, была рада найти сочувствующего слушателя. Бедная Елена ужасно исковеркала свою жизнь. Я не знаю никого, кто бы прошел такой длинный путь в такой короткий срок. Со времени колледжа она успела выйти замуж, родила ребенка, потеряла его, развелась с мужем, рассорилась со своей семьей и приехала в город зарабатывать на хлеб. Она служит корректором в каком-то издательстве.

С обычной точки зрения настоящих причин для развода как будто и не было; их семейная жизнь просто не клеилась. Они не стали друзьями. Если бы он был женщиной, она бы не потратила и получаса на разговор с ним. Если бы она была мужчиной, он бы сказал: «Очень рад вас видеть. Как поживаете?» — и пошел бы дальше. И все-таки они поженились! Правда, ужасно, как половое влечение может ослепить людей?

Она была воспитана в убеждении, что единственная профессия для женщины — созидание семейного очага. Когда она кончила колледж, она, естественно, захотела начать свою карьеру, и тут подвернулся Генри. Ее родные всесторонне рассмотрели его и нашли совершенством во всех отношениях — хорошая семья, хорошая мораль, хорошее положение, хорошая внешность. Елена влюбилась в него. У нее была пышная свадьба, масса новых платьев и дюжина вышитых полотенец. Вроде бы все сулило ей счастье.

Но когда они с мужем познакомились ближе, оказалось, что вкусы у них расходятся и в книгах, и в шутках, и в людях, и в развлечениях. Он любил общество и веселье, а она нет. Сперва они скучали, потом стали раздражать друг друга. Ее аккуратность выводила его из себя, его неаккуратность приводила ее в бешенство. Она, бывало, тратила целые дни, приводя в порядок шкафы и ящики, а он в пять минут превращал все в хаос. Он бросал свои вещи куда попало, и ей приходилось поднимать их; грязные полотенца он оставлял на полу ванной, а ванну никогда не мыл. Она, со своей стороны, раздражала его нетерпимостью — она вполне сознавала это — и дошла до того, что не желала смеяться в ответ на его шутки.

Я думаю, большинству людей старого закала казалось бы преступным расторгнуть брак по таким ничтожным причинам. Так показалось и мне; но когда она стала громоздить подробности на подробности, пустяшные сами по себе, получилась целая гора, и я согласилась с Еленой, что ужасно продолжать такую жизнь. Это был не брак, а просто-напросто недоразумение.

Итак, в одно прекрасное утро, когда они спорили, куда им поехать на лето, она заметила — так, между прочим — что собирается поехать на Запад в какой-нибудь штат, где легче получить развод, и впервые за много месяцев он согласился с нею.

Можешь себе представить, как оскорблены были чувства ее мещанской семьи! За все семь поколений, что они в Америке, им ни разу не пришлось отметить такого позора в семейной Библии. А все оттого, что они позволили ей поступить в колледж и читать таких ужасно современных авторов, как Эллен Кей[44] и Бернард Шоу.

— Если бы он напивался и таскал меня за волосы, — жаловалась Елена, — все было бы вполне законно. Но мы фактически не кидали вещей друг в друга, и никто не находил никаких причин для развода.

Самое грустное во всей этой истории — то, что и она, и Генри прекрасно могли бы осчастливить кого-нибудь другого. Они просто не подошли друг другу; а когда люди не подходят друг другу, никакие церемонии в мире не могут по-настоящему соединить их.

Суббота, утром.

Это письмо должно было уйти два дня тому назад; и вот у меня написаны целые тома, и ничего не отправлено.

Только что прошла одна из этих отвратительных, обманчивых ночей, когда ложишься, дрожа от холода, а просыпаешься в темноте, задыхаясь под горой одеял. Сбросив лишние, поправив подушку и устроившись поудобнее, я вспомнила о четырнадцати закутанных младенцах в детской с открытыми форточками. Их так называемая ночная нянька спит всю ночь, как сурок. (Ее фамилия значится в списке подлежащих увольнению.) Я снова вылезла из постели, отправилась в небольшой одеяло-снимательный обход и к тому времени, когда вернулась к себе, окончательно расчухалась. Со мной редко бывает, чтобы я проводила nuit blanche