Милый Эдвард - [14]

– Я в порядке, – говорит Криспин. – Мне просто нужна еще одна таблетка.

И почему он так хорошо помнит Луизу? Помнит их разговор у Карлино – тогда она сделала его любимую прическу и надела лучшее платье, – но не помнит, где они провели свой медовый месяц или чем занимался его младший сын. Вся его жизнь здесь, перед глазами, но иногда на яркий пейзаж наплывают тучи. То, что он видит и вспоминает, меняется каждый час.

Сиделка кладет таблетку в его раскрытую ладонь.

– Перестань так на меня смотреть, – говорит он ей.

– Сэр, я просто пытаюсь делать свою работу.

– В этом и проблема, – ворчит он. – Ты смотришь на меня так, будто я твоя чертова работа. Я никому не нужен. Не был нужен и не буду. Неужели ты не можешь вбить это в свою тупую упрямую голову?

Сиделка смотрит вниз, как будто ее ноги внезапно загорелись и ей нужно следить за пламенем. Господи, некоторые люди так слабы. Подуй на них, и они упадут. Он снова представляет себе Луизу и думает: Она никогда не отворачивалась, когда я кричал.

Перед ним возникает стюардесса с задницей мирового класса. Откуда она взялась? Боль резко усиливается, достигает пика.

– Могу я чем-нибудь помочь? – ровным голосом спрашивает она. – Хотите выпить, сэр, или перекусить?

Но боль замерла, волна застыла, и он не может говорить. Сиделка тоже молчит. Может быть, она даже плачет. Да ради всего святого! Криспин поднимает руку, надеясь, что этот жест заставит стюардессу исчезнуть.

– Я бы с удовольствием выпил, – говорит какой-то мужчина.

Криспин закрывает глаза, держа под языком таблетку.

Самолет мягко потряхивает, Вероника кладет руку на сиденье и поворачивается. В салоне тихо, слышно только, как кто-то прочищает горло. Пассажиры словно втягиваются в себя; долгий полет только начался, и им нужно привыкнуть к новому пространству, серебряной пуле, в которой они проведут большую часть дня. Они смиряются с новой обстановкой, один за другим. Самый популярный вопрос: как я должен провести это время, прежде чем моя жизнь возобновится?

Джейн скрывает улыбку, невольно слыша, как ее попутчик флиртует с бортпроводницей, вернувшейся с напитком.

– Откуда вы?

– Ваша «Кровавая Мэри», прошу.

– Называйте меня Марк.

– Марк, я из Кентукки. Но сейчас живу в LA.

– Я из Балтимора. Но сейчас живу в Нью-Йорке. Не могу представить себе жизнь где-либо еще. Как долго вы работаете в авиации?

– Лет пять.

Он нервничает. Джейн видит, как его колено подергивается под подносом. Она пытается отгородиться от этой сцены. Она должна писать. Она должна закончить редактуру сценария, наверняка большую часть придется переделать. Она может это сделать; она хорошо фокусируется, когда к ее голове приставлен пистолет. Проблема в том, что она этого не хочет. Если бы она сидела рядом с Брюсом и он не был бы зол на нее, он бы спросил: Что ты хочешь сделать? Он всегда возвращается к истокам, к основному вопросу. Его мозг никогда не бывает связан обязательствами и чувствами, как у нее. Иногда его голова наклоняется вбок, когда он смотрит на нее, и она знает, что он думает: люблю ли я ее по-прежнему? И затем, каждый раз до сих пор, к счастью, сам себе отвечает: да.

Она летит первым классом, потому что неделями упаковывала вещи, вместо того чтобы писать. Джейн знает, в какой коробке лежит любимый плюшевый слоник Эдди, и точное местонахождение каждой из ценных книг Джордана. Она пронумеровала коробки, чтобы знать, в какой последовательности их распаковать в Лос-Анджелесе, и если бы в мире существовал конкурс на самое быстрое перемещение семьи из одного конца страны в другой, то первое место явно досталось бы ей. Когда на прошлой неделе Лейси предложила приехать в Нью-Йорк, чтобы помочь сестре собрать вещи, Джейн только посмеялась.

– Уж извини за то, что пытаюсь тебе помочь, – обиделась Лейси.

– Прости, дорогая. Мне смешно из-за себя, не из-за тебя.

Туман из оскорбленных чувств, взаимных обид и упреков набежал на разговор, обе сестры очень устали, и никто из них не сумел разогнать этот туман перед тем, как повесить трубку. Лейси и Джейн абсолютно разные, и даже то, что их беспокоят одинаковые вещи, все равно иногда приводит к недопониманию. Лейси всегда хотела вписаться в окружение, а в ее представлении это включало в себя мужа, двух детей и хороший дом в пригороде. Она хотела быть правильной, жить нормальной жизнью. Джейн же никогда не интересовалась подобным. Когда ей чего-то хотелось, будь то отношения, ребенок или работа, она старалась это получить. Она редко сравнивала себя с другими. Однажды в доме Лейси она с удивлением обнаружила, что ее сестра подписалась на тринадцать различных женских журналов. Оказывается, они шли комплектом. Кулинария, домашнее хозяйство, дети, декор, красота.

– Что? – ответила Лейси, поймав взгляд сестры. – Чудачка здесь не я, а ты.

Лейси тщательно контролирует свои отношения. Джейн находит это мерзким, но при случае пользуется слабостью сестры, чтобы сгладить возникающие конфликты.

Я позвоню ей, когда мы доберемся до дома, думает она. Лейси будет тронута тем, что она первая, кому я звоню с нового места. Такие вещи важны для нее.

Она замечает, что Вероника ушла, а Марк выглядит несчастным, держа в руке коктейль. Его грусть буквально застилает ее глаза, как туман, но Джейн, настроившись на рабочий лад, начинает печатать.