Уже следующим утром в стоячем грязном вагоне электрички я приехал в Ирпень. Быстро нашел Советскую улицу и пошел по ней, сверяя свой путь с номерами домов.
Минут через десять я остановился перед калиткой, на которой висел нужный мне номер. Дом оказался глубоко во дворе, за старым неухоженным садом. Дом тоже был старый и неухоженный. Обойдя его, я нашел входную дверь, оббитую жестью. Постучал.
Через минуту в доме возник какой-то шум. Что-то стеклянное упало и покатилось по деревянному полу. За дверью послышались шаги.
— Кто? — спросил сиплый мужской голос.
— По объявлению.
Дверь открылась и из проема выглянуло опухшее небритое лицо мужика лет сорока с лишним. Он вдохнул свежего уличного воздуха и как-то приободрился.
— Заходи! — сказал. И сам повернувшись, пошел в дом.
Я закрыл за собой дверь на задвижку и пошел следом за ним.
В комнате стоял затхлый запах. Все поверхности были покрыты кружевами. На стенке висел парный фотопортрет стариков.
— Ну? — спросил меня уже усевшийся за покрытый такой же кружевной белой скатертью стол хозяин.
Я подошел, протянул ему руку. Сказал: «Толя».
— Ваня, — сказал он. — Ну?
Его нуканье меня начинало раздражать. Но я решил сдерживаться и сразу перейти к делу.
— Меня хотять убить, — сказал я.
Он хмыкнул.
Мне показалось, что в более глупой ситуации, за исключением, пожалуй, только той, в которой я уже находился, я еще не бывал. Я встал из-за стола, чтобы развернуться и уйти.
— Ты чего? — удивленно просипел Ваня. — Я ж тебя слушаю…
— Давай, лучше я тебя послушаю, — предложил я, благо настроение ухудшилось и в таком настроении легко было быть грубым.
— А че тебе рассказать?
— Расскажи про себя, что ты можешь делать.
— Я все могу… Я в армии прапором был, в Афгане… Я уже грузы сопровождал, машины из Германии перегонял, в разборки ходил…
Интересно, что его сиплый голос очень подходил его внешности и даже одежде, которой, правда, на нем почти не было — только тельняшка и динамовские спортивные брюки с двумя белыми лампасинами.
— А ты понял, что я сказал?
— Да, — выражение лица Вани было уже серьезным и деловым. — Понял. Могу взяться.
— За сколько?
Ваня пожевал губы, окинул взглядом меня, мою одежду — видно вычислял, сколько с меня можно запросить.
— Ну если без подстраховки… пятьсот зеленых.
— Много, — сказал я.
— Ну четыреста… — просипел он, глядя мне прямо в глаза.
— Могу триста пятьдесят, — предложил я голосом очень уставшего человека.
Торговаться я научился на частниках, подвозивших меня от метро к дому.
— Ладно, — согласился Ваня. — Рассказывай.
Я не стал его утомлять всей предисторией. Наоборот, сказал ему, что это старые счеты, которые со мной хочет свести один бывший партнер по делам. Описал его со слов барменши.
— Так че, он в кафе тебя поджидал, значит, — задумчиво закивал Ваня. — Ясно. Хорошо. Аванс будет?
Я отрицательно мотанул головой.
Это его не очень огорчило.
Он сидел, поглаживал рукой свою небритую правую щеку и думал.
Минут через пять его худое лицо еще больше вытянулось, он задумчиво сдвинул брови, посмотрел на потолок. Полез рукой под тельняшку, почесал себе левую ключицу.
— Все ясно, — просипел он.
— Что? — спросил его я.
— На живца надо.
— На какого?
— Ну ты ему нужен? Значит, на тебя его и брать надо…
Логика в его словах была, но смысл мне не нравился.
— Понимаешь, если он где сидит и затаился, то на меня он не выйдет, я для него — пустое место. А на тебя он выйдет. Ты ему нужен.
— А если он успеет?
— Это моя забота, — оборвал меня Ваня. — План готов. Завтра покажешь это кафе и на месте все решим.
Мы договорились встретиться на Подоле в одиннадцать утра и на этом расстались.
17
Ваня, не смотря на свою внешность и место жительства, оказался пунктуальным. Ровно в одиннадцать он подошел ко мне. Сам бы я мог его и не узнать — одет он был в джинсы и в толстившую его зеленую пуховую куртку. Даже его лицо выглядело свежим, может из-за выбритости.
— Ну? — сказал он вместо приветствия.
Я кивнул.
И мы пошли на Братскую.
Кафе только открылось и «кофейница» попросила подождать минут десять, пока нагреется кофеварка.
— Может пока по сто грамм? — предложила она.
— На работе не пью, — отрезал Ваня.
Я присел за «свой» угловой столик. Ваня прошел во второй зал, вернулся. Сел рядом.
— Угу, — пробурчал себе под нос.
Потом посмотрел на меня.
— Я скоро вернусь, — сказал и вышел.
Я остался один в кафе. «Кофейница» ушла во внутренние лабиринты. Негромко гудела, нагреваясь, кофеварка.
Двери на улицу были закрыты. В этой тишине и сам я старался даже тише дышать.
Вдруг раскрылась дверь — я вжался в стену — и в кафе заглянул мордатый мужик в грязной бежевой куртке и с вязанной черной шапочкой на голове.
— Валя! — крикнул он.
«Кофейница выплыла из подсобки.
— Тебе водку завозить сегодня?
— Нет, еще есть. Привези ящик „Амаретто“.
Мужик кивнул и вышел.
„Кофейница“ проверила кофеварку.
— Тебе двойную? — спросила меня.
— Да.
— А приятелю твоему?
Я пожал плечами.
— Придет, тогда уже…
Я взял со стойки свой кофе.
Тишина раздражала. Я чувствовал себя напряженно и это напряжение сковывало мои мускулы, мои руки, мое лицо, словно наступало обморожение.
Над чашкой поднимался пар.
