Милый, давай поженимся - [33]

Лицо Агнесс смягчилось, и Фокси понял, что она наконец-то ему поверила.

— Извини, Фокси… — пробормотала она. — Мне и самой неприятно, что я так вспылила. Просто у тебя было такое озабоченное выражение лица… И потом, мне казалось, Юджин Бигль тебе симпатична.

— Она и симпатична мне, только как человек, а не как сексуальный объект, — объяснил Фокси. — Потому-то мне ее и жаль. Если хочешь, мы не пойдем на эту свадьбу, — неожиданно для самого себя предложил он жене. — Тогда у тебя не будет повода ревновать…

— Не говори мне, что я ревную. Бе-есит… — полушутя улыбнулась Агнесс. — И на свадьбу мы пойдем. А то ты еще, чего доброго, подумаешь, что я вижу в Юджин Бигль соперницу…

Его подозрительность достигла апогея, когда ван Хольман, к великому неудовольствию Фокси, которого Агнесс на один вечер сместила с должности своего личного водителя, вызвался довезти ее до дома. Разумеется, ван Хольман никак не мог оставить без внимания вежливое предложение хозяйки задержаться на чашечку кофе. Чашечка кофе, как водится, превратилась в четыре, и не чашки, а бокала, и не кофе, а земляничного вина, которое Лидии Барко снова преподнес ее румынский поклонник… Да еще и в два бессонных часа, которые Фокси был вынужден провести в компании режиссера, поскольку не желал оставлять Агнесс наедине с этим типом.

Фокси до сих пор подозревал ван Хольмана, а потому вел себя с режиссером крайне осторожно и следил за каждым его движением. Казус случился тогда, когда Агнесс принесла кофе и вышла на кухню, чтобы сделать сандвичи, а Фокси, которого выпитое пиво тиранило уже полчаса, извинившись, почти бегом побежал в уборную.

Удобства в доме располагались крайне неудачно (поэтому Фокси в шутку назвал их «неудобствами»): для того, чтобы пройти к ним, нужно было выйти из гостиной, миновать холл с колоннами, обогнуть комнату управляющего Терри, и только тогда наконец-то совершить то, что только чудом не было совершено по дороге. Чтобы добраться до «неудобств» нужно было потратить не меньше пяти минут драгоценного времени, которого у Фокси, боявшегося оставить ван Хольмана и на две минуты, вовсе не было.

Сделав свои дела и проклиная выпитое пиво, Фокси понесся назад. И тут-то внутренний голос посоветовал ему не торопиться, а понаблюдать за действиями оставшегося в одиночестве ван Хольмана из-за колонны, как будто специально предназначенной для подобных случаев.

На этот раз Фокси решил послушаться внутреннего голоса и почти сразу убедился в том, что голос был прав: ван Хольман вытащил из кармана какую-то беленькую баночку, по форме напоминавшую пузырек с таблетками, и высыпал часть содержимого в чашку с кофе.

Фокси не стал дожидаться, пока ван Хольман подменит чашки, и выскочил из-за колонны, как тигр, готовый вцепиться зубами в горло своей жертвы.

— Что это вы делаете? — грозно рявкнул он на ван Хольмана, который, невзирая на то, что сам снимал едва ли менее ужасные сцены, вздрогнул, побледнел и в недоумении уставился на Фокси.

— В… в… каком это смысле? — заикаясь, спросил он Фокси.

— В том самом, — прорычал Фокси и ткнул пальцем в белый пузырек, исписанный зелеными надписями. — Вы отлично понимаете, о чем я говорю…

Ван Хольман окончательно стушевался, что, по мнению Фокси, было полным признанием вины.

— Ну, Капнер, я жду ответа… — Фокси угрожающе надвинулся на ван Хольмана.

— Я… я… да что я сделал-то? — окончательно смутился режиссер.

Фокси хотел было выложить ван Хольману, что тот только что засыпал яд или снотворное в одну из чашек, но в гостиную вернулась Агнесс с сандвичами в руках. Увидев негодующего Фокси и растерянного ван Хольмана, она сразу поняла, что между ними произошла ссора. Ее подозрение тут же упало на Фокси, потому что его угрожающая поза говорила сама за себя.

— В чем дело, Фокси? — удивленно воззрилась на него Агнесс. — У тебя какие-то проблемы? Так изволь решать их со мной, а не с Капнером. Что случилось, Кап?

Ван Хольман растерянно развел руками и покосился на Фокси. Фокси осталось только восхищаться талантом режиссера, блестяще выступившего в роли актера.

— Н…не знаю, Агнесс… — Ван Хольман все еще продолжал театрально заикаться.

Это его Лидия научила, хмыкнул про себя Фокси. — Теперь посмотрим, как ты будешь выкручиваться, Хичкок недоделанный…

— По-моему, твой муж на меня сердит. Честно говоря, не понимаю, за что.

Рука ван Хольмана, та, которая сжимала злосчастный пузырек, скользнула по складкам свитера и спустилась к карману брюк. Фокси, заметив это, подскочил к режиссеру и вырвал пузырек у него из рук.

— Это что? — Потряс он пузырьком перед Агнесс. — Зачем Капнер добавил это в кофе?!

Агнесс покосилась на мужа с недоумением.

— А в чем проблема? Разве заменитель сахара запрещен законом?

Заменитель сахара! Он пригляделся к беленькому пузырьку… Если бы Фокси умел краснеть, то немедленно покраснел бы. Но вместо этого ему пришлось спасать положение, да так, чтобы не вызвать подозрений.

— Простите, Капнер, — извинился он перед ван Хольманом, открывшим было рот, чтобы вставить реплику. — Я было подумал… мне даже говорить неловко… Я подумал, что это — наркотики.