Милость Императора - [3]

— Вы знакомы с работами Алоизия Спара?

— Нет…

— Прекрасно. Тогда вам абсолютно не о чем волноваться, — съязвил Метидес, освобождая рукав.

— Но Метидес, некоторые говорят, там наверху идет бой! Там война? Но почему?

Эльхем Метидес глубоко вздохнул. Возможно, другие уже знали, или, может быть, они читали те же тексты, что и он. Библиотеки в лабиринтах катакомб под поверхностью Наги служили главным архивом Миров Медины. Хотя в них хранилось все, от военной поэзии эпохи, предшествовавшей Ереси, до данных по товарообороту в суб-секторе за последний месяц, была и такая вероятность. Работы Алоизия Спара были не слишком известны, но все архивисты в душе обожали приобщаться к тайному знанию.

— Зачем кому-то сражаться за Миры Медины, как не ради Старых Королей Медины? – серьезно произнес Метидес.

Амадо встряхнул головой и рассмеялся.

— Старые Короли Медины – это же миф, сказка.

— Тогда зачем, Амадо? Вы же ученый человек. Или вы не знаете? Нага – маленькая планета пограничного сектора. Она не имеет ни стратегического значения, ни сколько-нибудь значительных ресурсов.

Теперь архивариус схватил Амадо за рукав.

— Алоизий Спар предупреждал нас о Старых Королях Медины. Он предсказал, что они могут принести в наш мир войну со звезд. Почему вы смеетесь?

— Потому что это детские сказки! Реликвии Эпохи Отступничества, спрятанные и забытые на одном из Миров Медины? Нет даже никаких правдоподобных сведений о том, что это такое, и где они могут быть! Чистая выдумка!

— Алоизий Спар ничего не выдумывал. Он знал законы неизбежности. Если Старые Короли были потеряны в Мирах Медины, неизбежно кто-то попытается найти их, сейчас или через сто тысяч лет.

— Кто был этот Алоизий Спар? Пророк?

— Нет. Военный тактик. Лорд-генерал Эпохи Отступничества.

— Ах, — кивнул Амадо, явно ошеломленный.

Метидес отпустил его рукав. Его речь прервалась, когда в хранилище из коридоров катакомб стали входить другие работники архива. Некоторые из них кричали, некоторые плакали, другие потрясенно молчали, глядя остекленевшими глазами.

— Они здесь! Война! На Нагу пришла война!

По всеобщему смятению это было и так ясно.

Прежде чем Метидес смог расслышать что-то еще, какофонию криков заглушил страшный грохот с поверхности. Три стойки с книгами рухнули, две у северного входа, и одна рядом с западным, сотрясаемые деревянные опоры уже не могли их держать. Стометровые полки опасно закачались, и книги хлынули с них потоком. Лавина прозы, поэзии, и исторических документов погребла под собой всех, кто находился в хранилище.

К своему счастью, Эльхем Метидес быстро потерял сознание. Он не слышал криков своих умирающих коллег и гробовой тишины, последовавшей за ними.

В СТРАШНОЙ давке в толпе Винимус Дахло потерял свои счеты. Его чайная тележка тоже была опрокинута, но ее можно было починить. А счеты были очень дороги ему. Они были вырезаны из ароматного красного дерева, это был подарок жены. Его жена два года копила деньги на этот подарок, собирая их в помятой консервной банке, спрятанной в колыбели их дочери.

Он искал счеты, ползая на четвереньках в желтой пыли, поднятой паническим бегством толпы. Люди непрерывным потоком бежали по улице, опрокидывая лотки и прилавки, толкаясь и падая. Торговец, несущий клетки с декоративными птицами на шесте, споткнулся о ноги Дахло. Недалеко продавщица гончарных изделий жалобно плакала, ее глиняная посуда была разбита и затоптана толпой. И сквозь весь этот шум непрерывно слышался треск выстрелов.

Дахло в своих поисках пришлось двигаться против течения толпы, наконец, он заметил, как в известковой пыли мелькнуло резное дерево. Пригнувшись и защищая голову руками, Дахло рванулся сквозь толпу. Спотыкаясь, он пробился через остатки чьего-то ларька с косметикой. Маленькие банки с красками – красной для губ, фиолетовой для глаз, кремовой для щек – были все раздавлены. Давление толпы было таким сильным, что Дахло едва не сбили с ног и оттащили назад на несколько метров.

Отчаянно пробивая себе путь в давке, Винимус Дахло увидел свои счеты на земле. Лак немного стерся с них, но в остальном они были невредимы. Он бросился к ним, и, схватив, прижал дорогой подарок к груди. Когда Винимус уже повернулся, чтобы бежать обратно, вдруг чья-то сильная рука схватила его за украшенный бисером воротник куртки и швырнула на землю.

Он тяжело упал на спину. Падение оглушило Дахло, ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. И то, что он увидел, затопило его сердце ледяным ужасом.

Над ним стоял один из бронированных убийц.

Он был высоким и мощным, облаченным в тяжелые слои кольчуги и металлических пластин. Это был монстр, дикий и свирепый. На его бронированной груди висели многочисленные патронташи и подсумки с боеприпасами и гранатами.

Но что больше всего ужаснуло Дахло – это его голова. Его голова была словно обмотана железом. Полосы металла покрывали ее всю, от верхней части черепа до нижней челюсти, с небольшим отверстием для рта и узкими щелями для глаз. Дахло видел, что из щелей между железными полосами сочится гной.

Нарочито медленно облаченный в броню убийца поднял кулак в латной перчатке. К ее тыльной пластине был приварен тридцатисантиметровый шип, и убийца неторопливо занес его над своей жертвой. Дахло был уверен, что под железными пластинами чудовище улыбается.