Милосердие - [223]
Агнеш остановилась: а было ли что-нибудь между тем? И это самое «между тем» — не после ли оно было? Не лжет ли она опять? Фразу, к счастью, заканчивать не пришлось. Они дошли до угла, где проулок Кертесов вливался в дорогу, ведущую к кладбищу. Когда Агнеш бросила взгляд вдоль проулка, в сторону Большой улицы, она увидела облако пыли, с треском несущееся, как говорили в Тюкрёше, «эвон туда». «Не он ли?» — подумала Агнеш. Но едва они с Халми успели сделать два-три шага в другом направлении, как подозрительный клуб начал урчать, чихать, затем, после краткой тишины, взревел снова. «Неужто обратно?» — подняла голову Агнеш; но тут уже и Фери заметил взбирающийся на холм и устремившийся в их сторону мотоцикл. «Это Ветеши», — сказала Агнеш, и испуг ее вдруг превратился в твердую решимость не дать в обиду хромающего рядом с ней, мятущегося меж отчаянием и надеждой юношу. Ветеши был уже рядом, наклонив мотоцикл и поставив одну ногу на землю. «Куда это вы исчезли? — сказал он почти резко, с оттенком обиды в голосе. — Я из-за вас всю деревню объездил». — «С Фери вот решили прогуляться немного. После такой ночи очень даже полезно». Ветеши лишь сейчас заметил Фери и бросил ему угрюмое «Сервус». «А ты здесь как оказался? Ты тюкрёшский, что ли? — И, не дожидаясь ответа, опять повернулся к Агнеш: — Не хотел уезжать, не попрощавшись с вами». — «Мы ведь вечером попрощались уже. Я-то думала, вы давно на операции больных усыпляете, а оказалось, сами спали без задних ног», — хохотнула Агнеш, досадуя на себя за новую ложь (ведь она знала, что он не уехал). «Я тем временем понял, что должен с вами поговорить». Круги под глазами после слишком краткого сна, злая, мрачная страсть в глазах, заостряя черты, делали его лицо еще более хищным. «Наконец-то пришел и его черед страдать — или хотя бы терзать ночами подушку», — проснулась в Агнеш, вспомнившей слезы Марии, женская солидарность. «Так я тогда пошел», — пробормотал Фери. И с почти животным испугом потащил свою ногу по направлению к Большой улице.
Агнеш чувствовала: в эту минуту решается ее жизнь. И поступит она вполне однозначно. Когда этот несчастный парень, для которого важнее всего сейчас — оказаться как можно дальше от места, где произойдет ужасное, придет в себя после бегства, он прежде всего пожалеет, что позволил себе быть слабым, затем проклянет весь мир, и она будет виновата в том, что погубила душу, которая была привязана к ней так сильно, так высоко ценила ее. «Постойте, куда вы?» — догнала его Агнеш и взяла за руку. «Домой… Мне надо», — ответил Халми, и под магическим влиянием ее пальцев испуг его перешел в упрямство, потом в мольбу. «Мы все равно идем в ту сторону, — тянула она его, медленно уступающего, к мотоциклу; затем обернулась к Ветеши: — Фери Халми — мой лучший друг. У меня от него нет секретов». И свободной рукой повернула руль мотоцикла в сторону двора Кертесов; для этой прогулки втроем в самом деле будет достаточно пол-улицы. Однако Ветеши и не думал сдаваться так сразу. Он удержал машину и посмотрел на Агнеш. В лице его была почти злоба — не собачья, а злоба дикого зверя, на которого кто-то вздумал надеть ошейник. «Ну хорошо, — сказал он, — я тоже вам не секрет сообщить собирался. Я хотел просить вас: будьте моей женой». Решение это, когда он высказал его вслух, озарило лицо его мрачным торжеством. Словно лицо хирурга, который после трудной операции на сросшихся желчных протоках поднимает вверх извлеченный камень. «Вы меня поражаете», — громко засмеялась Агнеш, но вчерашний огонь, она чувствовала, вновь готов опалить ей голову. В том, что Ветеши не шутит, ни у нее, ни у Фери не было и тени сомнения. Она еще никогда не видела его столь серьезным. И если б не Фери, пожалуй, не стала бы продолжать разговор в прежнем шутливом тоне. Однако так она выигрывала время. «У вас всегда такие шутки с похмелья?» Ветеши, однако, нетерпеливо отверг этот тон: «Вы прекрасно видите, что я говорю серьезно. Правда, два-три года я не смогу еще зарабатывать, но родители о моих намерениях знают и готовы помочь…» «Значит, вот с чем он приехал, вот что хотел обсудить со мной, — переполнял Агнеш триумф. — Или о родителях — тоже импровизация?» Как любая девушка, которой впервые делают предложение, — какого бы мнения ни была она о претенденте на ее руку — на миг, на какую-то долю мига Агнеш почувствовала гордость. Но тут же вспомнила то, что не сейчас, а гораздо раньше, еще когда они целовались, отталкивало ее от Ветеши. Все это нужно ему, он готов даже на жертвы пойти, более того, он (если это, конечно, правда) уже и родителям сделал намек, так что той, кого он избрал, ничего больше не остается, кроме как (после основательной подготовки, проведенной ночью) смириться со своей судьбой. Какая великолепная самонадеянность, может быть, она и хороша для хирургических операций, но чтобы таким путем заполучить ее, Агнеш, — нет уж, не выйдет. «А чего мы стоим тут, как столбы?» — сказала она.
Тут уж и Ветеши ничего другого не оставалось, кроме как повернуть мотоцикл в проулок. «Ваше предложение, — начала Агнеш, когда они прошли молча метров пятьдесят, — мне, как говорится, очень льстит. Но я не могу стать вашей женой…» Ветеши остановился. Ответ был исчерпывающим — но эта ирония в голосе, это «как говорится»… Его передернуло от злости. «Но у вас, наверное, есть объяснение?» — спросил он таким хриплым голосом, словно с трудом подавляемый гнев высушил ему горло. Объяснение? Сформулировать объяснение у Агнеш не хватило бы сил и способностей. Для этого ей нужна была бы огромная колба, в которую слили то, что представляет собой она, и то, что собой представляет Ветеши; получившийся жуткий осадок и мог бы служить объяснением. «На это непросто ответить», — сказала она, глядя на Ивана, а поскольку он не двигался со своим мотоциклом, она тоже остановилась. Халми прошел дальше, но рука Агнеш словно бы все еще держала его: он уже не помышлял о том, чтобы удрать. «Между нами, я чувствую, никогда не будет гармонии», — выбрала Агнеш самый банальный из возможных ответов. «Ночью я этого не заметил», — ответил Ветеши с коротким смехом, по-волчьи оскалив зубы. После того, что было ночью, он, видимо, в самом деле чувствовал себя обманутым, ведь хотя он, с какой-то новой для него, удивляющей его самого нежностью, доставляющей особое, неведомое наслаждение, не проявлял никакой настойчивости, не пользовался слабостью Агнеш, однако руки его ощущали в танце ее покорность, потому он, не сомневаясь, видимо, в ее ответе, и осмелился вызвать ее на этот разговор в присутствии Халми. Агнеш заставил покраснеть этот намек. Но она не собиралась отступать. «Ну, если у нас возможна только такая гармония…» — начала она решительно. Тон ее, а также желание услышать, что последует дальше, несколько остудили Ветеши, и он, ведя мотоцикл, сделал несколько выжидательных шагов рядом с ней. Агнеш уже пожалела, что в ответы ее прокралась насмешка, и она решила — пусть в присутствии третьего, а может быть, как раз для него — объяснить Ивану, человеку, с которым приобрела хоть какой-то опыт в любви, почему ей не хочется именно с ним пополнять этот опыт. «Знаете, Иван, — тихо сказала она. — С того времени, как мы с вами гуляли в саду Орци… и целовались (вставила она, надменно парируя только что прозвучавший намек), много всего случилось. Вернулся из плена отец, я стала работать в больнице. И во мне, я это чувствую, росло что-то новое. А для того, что во мне появилось и живет, вы, Иван, уж простите за откровенность (и она подчеркнула свою искренность извиняющимся взглядом), даже, наверное, не вы лично, а то, что вы представляете, может служить лишь разрушающей силой, как подпочвенные воды, скажем…»
Мастер психологической прозы Л. Немет поднимал в своих произведениях острые социально-философские и нравственные проблемы, весьма актуальные в довоенной Венгрии.Роман «Вина» — широкое лирико-эпическое полотно, в котором автор показывает, что в капиталистическом обществе искупление социальной вины путем утопических единоличных решений в принципе невозможно.В романе «Траур» обличается ханжеская жестокость обывательского провинциального мира, исподволь деформирующего личность молодой женщины, несущего ей душевное омертвение, которое даже трагичнее потери ею мужа и сына.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.