Милосердие Дракона - [6]

Врата раскололись, в тот же миг обрушилась и стена вокруг них. Пыль и дым хлынули наружу, заволакивая поток горящих и раздробленных камней. Брешь была небольшой, всего лишь трещина в сплошной скалистой поверхности, но ее было вполне достаточно для Вулкана.

Дракон бросился к проему в стене, легко обогнав тех нескольких воинов, что все еще были рядом, и убивая врагов на своем пути.

Феррус грустно взглянул на умирающего ребенка и подарил ему покой. Затем он отправился за братом.

— К Дракону! — проревел он своим воинам, вокс настолько усилил его голос, что задрожал сам воздух.

Его брат исчез в затянутой дымом тьме прямо перед стеной.

— Он не может сражаться с целой армией, даже разбитой, и победить ее в одиночку, — сказал Горгон.

Император не ответил, а у Ферруса не было времени убедиться, услышал ли Он его.

А затем примарх увидел оружие, выкатившееся на позицию на большом железном лафете. Оно походило на иглу, высокую и безобразную. Ствол из темного металла, по которому тянулись шипы, заканчивался узким острием, наподобие наконечника стрелы. Он грозно выступал из-за разрушенных стен города, превосходя высотой его башни и источая красные миазмы.

Феррус знал, какого рода это оружие, пусть и не конкретную модель.

Вирусное оружие.

Оно было наведено прямо вверх. Туземцы намеревались заразить атмосферу отравой, созданной их мерзкой кровавой наукой.

— Отец…

Теперь заговорил Император.

— Я вижу, сын.

— Времени на отступление нет. Эта ракета…

— Я сделаю что смогу, чтобы остановить ее.

В ответ на эту очевидную угрозу имперская артиллерия удвоила усилия и выпустила многократные ракетные залпы по городу.

По стенам пробежались взрывы, снося защитные покрытия, разрывая солдат, и двигаясь к разбитым воротам.

Феррус не замедлился. Он доберется до своего брата, остановит запуск вирусной ракеты или они умрут вместе. Он почти смирился с возможной смертью, когда по воксу снова раздался голос Дракона.

— Прекратить огонь! Всем орудиям! Прекратить!

Его эмоциональная команда разнеслась над полем боя, достигнув как врагов, так и союзников. Воин стоял всего в метре перед брешью, хотя копоть и поднятая земля не давали увидеть, что заставило его остановиться.

Прошло несколько секунд, но непрерывный обстрел начал стихать.

Феррус продолжал бежать, одержимый незнакомой и тревожащей его срочностью, заботой о брате, с которой он никогда не сталкивался. Серое облако на минуту затмило видимость, потом оно ушло, и Горгон снова увидел своего загадочного брата, который бросился в брешь.

Последняя ракета уже падала по своей смертоносной траектории. Было слишком поздно изменить ее курс или сбить. Она ударила в ворота. Ударила в проем.

— Отец! — закричал Феррус, удивленный собственным внезапным испугом.

Ошеломленные легионеры повернулись туда, где огонь и разрушение сокрушили ворота. Солдаты в рядах Имперской армии потрясенно замерли. Никто прежде не видел смерть примарха. Большинство верили, что они бессмертны.

— Ничто не могло выжить… — прошептал Феррус, пытаясь не верить доводам собственных чувств. — Отец, он…? — громче спросил он.

Император не ответил. Над полем битвы повисла тревожная тишина. Сражение остановилось.

— Стойте… — раздался по воксу усталый голос, а из рассеявшегося дыма появился Дракон, ступая по углям сгоревших деревьев и камней, все еще мерцающих у его налившихся свинцом ног. Он потерял свой шлем, а один из наплечников свисал на рваном ремне. На воине была кровь. Его кровь. Трещина расколола нагрудник. Примарх прижимал левую руку к телу.

Феррус остановился в метре от него.

— Ты жив, хотя я не понимаю как, — сказал он и посмотрел на гиганта с ониксовой кожей с настороженным уважением.

— Должно быть я крепче, чем выгляжу.

Феррус коротко и невесело рассмеялся.

— Ты выглядишь крепким, брат. — Он прищурился, усиленные чувства по-прежнему были готовы отреагировать на любую неожиданную угрозу. — Ты пролил кровь за них. Почему?

Ониксовый гигант улыбнулся и отвел руку, показывая дитя, лежащее в его ладони, чуть старше младенца, перепуганное, но дышащее. Красные глаза Вулкана пылали, как раскаленные угли, дьявольские, но, тем не менее, теплые. Это было первое из многих противоречий, которые Феррус предстоит узнать о своем брате.

— Она тоже жива, — сказал Вулкан. — И я проливал кровь за жизнь, за невинность. Она — не одна. Есть и другие. А эта война закончена.

Когда воины города увидели, как Дракон бережно прижимает ребенка, они утратили тягу к убийствам и сложили оружие. Затем, несмотря на то, что дым еще не рассеялся, а пожары не погасли, вперед выступил Император и огласил свои указы. Он пообещал помилование для аборигенов и закон Империума. Он пообещал истину и поделился своей мечтой о владычестве человечества над звездами.

Сарда молча выслушал слова золотого повелителя и смутно вспомнил их, когда поднялся на борт транспорта. Он отправился на корабль, который отвез капитана и его родичей на другие миры, другие колонии. Он не удостоил взглядом свисающий с бойниц труп. Веддус теперь мог просто гнить. Сарда увидел самоотверженный поступок Дракона, ту жертву, что в его глазах придала новое значение одному слову. Милосердие. Они все увидели это. И он решил запомнить.