Милочка Мэгги - [23]
Милочка Мэгги с радостными воплями помчалась к океану и, визжа от восторга, бросилась в первую же волну. Держась за натянутую веревку, она прыгала, окуналась в воду и приседала, чтобы волна перекатилась у нее над головой, и взвывала в притворном ужасе (на самом деле внимание ей льстило), когда какой-то мальчишка постарше подныривал, хватал ее за щиколотки и пытался утащить под воду.
Мэри с Пэтси сидели на полотенце: она — в воскресном платье и шляпке, чопорно сложив на коленях руки в перчатках, а он — опершись на локоть, по мужскому обыкновению разглядывая женщин в купальных костюмах. Он смотрел на их ноги в длинных черных фильдеперсовых чулках и рюшечках панталон, выглядывавших из-под юбок по колено.
Через час Пэтси подошел к кромке воды и велел Милочке Мэгги вылезать на берег. Так же под полотенцем она переоделась в сухую одежду. Потом они вместе пообедали тем, что Мэри захватила из дома в обувной коробке: бутербродами с колбасой, яйцами вкрутую, сладкими булочками и напитками, уже теплыми, которые Пэтси купил, когда они сошли с поезда. Пэтси предназначалась бутылка пива, Мэри — сельдерейный тоник, а Милочке Мэгги — бутылочка крем-соды.
После обеда Пэтси объявил, что собирается полчаса вздремнуть, а потом они сразу же поедут домой. Милочка Мэгги получила разрешение погулять по пляжу — вместе со строгим наказом ни от кого не принимать конфет.
Она побежала по берегу, перескакивая через вытянутые, а иногда и переплетенные ноги. Остановилась, заглядевшись на одну пару: влюбленные лежали на боку друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза. Между их лицами было не больше дюйма. Смущенный взглядом девочки, молодой человек поднял голову.
— Давай, дуй, малявка.
— Куда дуть? — переспросила Милочка Мэгги.
— Она тебя не поняла, — лениво произнесла молодая женщина.
— Проваливай, — пояснил молодой человек.
— Усекла! — заявила Милочка Мэгги, довольная, что владеет нужным жаргоном. — Уже дую.
По пути домой через Лонг-Айленд Милочка Мэгги сидела между родителями и окунала руки в бумажный пакет с рокуэйским песком.
— Знаете, что? Я сегодня загадаю желание на первую звезду. Я пожелаю, чтобы, когда вырасту, жить в доме у самой воды и по ночам слушать волны, лежа в постели. А днем я могла бы прыгать в воду, когда захочется.
— Я тоже загадаю желание, — сказала Мэри. — Я желаю, чтобы все твои желания исполнились.
Милочка Мэгги обняла мать за локоть.
Пэтси смутно почувствовал себя лишним. Если ему не удавалось приобщиться к эмоциональной близости жены и дочери, наилучшим выходом было ее разрушить.
— Те, кто живет у воды, — заявил он, — всегда страдают от ревматизма, и у них выпадают зубы, потому что им приходится постоянно есть рыбу.
— Ну, не каркай, — ответила Милочка Мэгги.
— У нас не принято выражаться, — сделала ей замечание Мэри.
— И у нас не принято, — горько передразнил ее Пэтси, — так разговаривать с папочкой.
Мэри поняла чувства мужа. Протянув руку, она взяла у него с колен обувную коробку. В ней лежала мокрая купальная одежда Милочки Мэгги.
— Давай подержу. А то промочишь выходные брюки.
Вскоре после этой поездки Мэри объявила Пэтси, что осенью Милочка Мэгги пойдет в приходскую школу.
— В католическую школу она не пойдет, и точка, — заявил Пэтси.
— Я ее уже записала.
— Так выпиши.
— Ну же, Патрик…
— Это мое последнее слово. Она пойдет в государственную школу.
Пэтси ничего не имел против приходской школы. Ему просто нравилось спорить. Он уселся читать вечернюю газету. И внезапно вскочил, громко выругавшись.
— Я этого не потерплю! Ей-богу! Я этого не потерплю!
Мэри подумала, что он имел в виду школу.
— Все уже решено, — твердо возразила она.
— А как же Бруклин? — взревел Пэтси.
— Наша школа в Бруклине, — Мэри была сбита с толку. — Ты ведь знаешь.
— Да при чем тут твоя чертова школа? Бруклин больше не город. Так пишут в газете. Теперь это просто район Нью-Йорка!
— А ты подумай, каково людям в Нью-Йорке. Раньше это был отдельный город. А теперь — всего лишь район под названием Манхэттен. Как бы то ни было, Патрик, тебе ничего с этим не поделать.
— Ах нет? Я могу забрать дочку из приходской школы.
— И какая от этого будет польза?
— Это даст мне хоть раз сделать что-то по-своему, — Пэтси встал, схватил шляпу и бросился прочь из дома.
В баре было так многолюдно, что Пэтси едва смог протиснуться внутрь. Вокруг было полно ирландцев, горько клянущих аннексию Бруклина Нью-Йорком. Вину возлагали на англичан.
— Это разве не Англия виновата? — кричал здоровяк в квадратном котелке. — Ведь она постоянно бахвалится, что Лондон — самый большой город в мире! А Нью-Йорку-то и завидно. И что он делает? Крадет Бруклин, чтобы присоединить его к себе, и теперь самый большой город в мире — это Нью-Йорк!
— Пусть всегда будет Бруклин! — прокричал голос в толпе. Собравшиеся бурно зааплодировали и разразились сочувственными возгласами.
— Давайте за это выпьем! — выкрикнул другой голос.
Толпа хлынула к барной стойке.
— Что будете пить? — поинтересовался бармен у Пэтси.
— Что я дурак — пить за такие глупости?
— За счет заведения.
— Двойное на ржаном солоде. Без пены, — заказал Пэтси.
Фрэнси Нолан видит мир не таким, как другие, – она подмечает хорошее и плохое, знает, что жизнь полна несправедливости, но при этом полна добрых людей. Она каждый день ходит в библиотеку за новой книгой и читает ее, сидя на пожарном балконе в тени огромного дерева. И почти все считают ее странноватой. Семья Фрэнси живет в бедняцком районе Бруклина, и все соседи знают, что без драм у Ноланов не обходится. Отец, Джонни, невероятный красавец, сын ирландских эмигрантов, работает поющим официантом и часто выпивает, поэтому матери, Кэти, приходится работать за двоих, чтобы прокормить семью.
Бруклин 1927 года. Анни и Карл так юны и влюблены. Все против их брака: родители, друзья, даже декан факультета, где учится Карл. Брак может сломать жизнь, любовь еще никому не приносила пользы – вот что твердят кругом. Но разве это может быть правдой, когда люди искренне любят друг друга? Когда они молоды, когда у них есть мечты? Анни и Карл полны решимости преодолеть все трудности, лишения, бедность, только чтобы быть вместе. Или же они в силах все это преодолеть именно потому, что они вместе?
Классический сюжет Гёте перенесён в современные Пленцдорфу условия ГДР. «Новые страдания» написаны в монтажной композиции с использованием жаргона молодёжи 70-х годов ХХ века. Премьера пьесы состоялась в 1972 году в Галле.
Э. М. Форстер (1879–1970) в своих романах и рассказах изображает эгоцентризм и антигуманизм высших классов английского общества на рубеже XIX–XX вв.Положительное начало Форстер искал в отрицании буржуазной цивилизации, в гармоническом соединении человека с природой.Содержание:• Куда боятся ступить ангелы• Рассказы— Небесный омнибус— Иное царство— Дорога из Колона— По ту сторону изгороди— Координация— Сирена— Вечное мгновение• Эссе— Заметки об английском характере— Вирджиния Вульф— Вольтер и Фридрих Великий— Проситель— Элиза в Египте— Аспекты романа.
Психологический роман Карсон Маккалерс «Сердце — одинокий охотник», в центре которого сложные проблемы человеческих взаимоотношений в современной Америке, где царит атмосфера отчужденности и непонимания.Джон Сингер — молодой, симпатичный и очень добрый человек — страшно одинок из-за своей глухонемоты. Единственного близкого ему человека, толстяка и сладкоежку-клептомана Спироса Антонапулоса, из-за его постоянно мелкого воровства упекают в психушку. И тогда Джон перебирается в небольшой городок поближе к клинике.
«Нарушенный завет» повествует о тщательно скрываемой язве японского общества — о существовании касты «отверженных», париев-«эта».
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что делает нас такими, какие мы есть? Окружение? Но если оно тебе совсем не нравится, можно ли из него вырваться? Что для этого требуется? Чикаго, бедный иммигрантский район, конец ХХ века. Эсперанса стыдится дома на Манго-стрит, в котором живет со своей огромной шумной семьей, она мечтает скорее вырасти, сбежать из родного города и стать писательницей. Эсперанса наблюдает за соседями: их жизнь очень трудна, но они каким-то чудом умудряются быть счастливыми. Хотя в этом нет ничего странного, нищета – это ничто, если ты силен духом, не поддаешься грусти, стремишься к свободе и верен мечтам.