Милочка Мэгги - [11]

— Всего-то и осталось пятьдесят восемь долларов, — заявил коллектор, забрав первый платеж. — За год все выплатишь.

— Я не хочу оставаться здесь на год. Мне здесь не нравится. Я хочу вернуться в Ирландию.

— Ничто тебе не мешает — через два года.

— Два?..

— Один год — чтобы расплатиться за проезд сюда, и еще год — чтобы заплатить за проезд обратно.

Два года, прежде чем Пэтси смог бы вернуться, или два года, прежде чем он смог бы послать матери деньги на проезд. Нет. Он не мог ждать. Он решил откладывать каждый пенни… С этой целью Пэтси взял у Ван-Клиса, молодого сигарщика-голландца, у которого иногда покупал глиняную трубку ценой в один цент и кисет табака, пустую фанерную коробку из-под сигар. Он прибил крышку гвоздями и сделал в ней прорезь. В эту прорезь он кидал свои сбережения.

Сбережения копились очень медленно. Пэтси не отличался расточительством, и потребностей у него было немного, но всегда нужно было что-то купить. Кроме пятнадцати центов в неделю на глиняные трубки и табак, дважды в неделю ему приходилось тратить по десять центов на бритье у цирюльника. Бритву и ремень для правки он не мог себе позволить. Стрижка раз в месяц стоила двадцать центов. После каждой воскресной мессы пять центов поглощала тарелка для пожертвований. Кроме того, ему нужны были носки, нательный комбинезон, сменная рубашка, воскресный галстук и помада для волос. Вечером по субботам он пропускал кружку-другую пива — не потому, что он был склонен к выпивке. Просто ему нравилось веселье в баре, где горланили песни и время от времени можно было рассчитывать на крупную потасовку. При этом ему удавалось откладывать доллар в неделю.

Мэри доброжелательно спросила Пэтси, получил ли тот вести от матери. Только тогда до него дошло, что прошло уже два месяца, а он так и не написал домой. Он ответил, что нет, не получил, потому что сам еще ни разу не написал. Да, он умеет читать и писать, но никогда не писал писем, потому что дома все его знакомые жили поблизости и в письмах нужды не было. Он не был уверен, что у него получилось бы написать адрес на конверте и выбрать нужную марку.

В тот же вечер Мэри подарила Пэтси коробку писчей бумаги, вставочку для пера, полдюжины перьев и бутылочку чернил. Она сама написала на конверте адрес и наклеила марку. Пэтси написал домой в тот же вечер.

Пэтси написал матери, что может потребоваться два года, прежде чем он сможет вызвать ее к себе. Он предложил ей связаться с ливерпульским агентом, чтобы договориться о плате за проезд и подыскать работу. Он написал: «…У меня здесь отличная квартира…» — и обвел взглядом свою убогую комнатку. «Господи, прости меня за эту ложь».

Пэтси написал матери, что шлет ей в письме американский доллар и что «…молодая хозяйка дома в меня втюрилась… Она сделала мне прекрасный подарок».

На самом деле Пэтси не думал, что Мэри в него втюрилась. Он написал это, зная, что у матери язык без костей и что та точно расскажет об этом Мэгги Роуз, и тогда девушка приревнует и напишет ему. Еще полстраницы хвастливых фраз, и письмо было закончено.

Пэтси ждал ответного письма каждый день. Прошло два месяца, и он уже потерял надежду получить весточку из дома, как однажды вечером Мэри спустилась на кухню, где он ужинал вместе с Бидди, и, улыбаясь, положила рядом с его тарелкой конверт. Письмо было написано Берти-метельщиком.

«Дорогой мой сын, послание твое достигло адресата, и содержимое его принято к сведению. Получила присланный тобою доллар. Твердо надеюсь, что ты будешь и дальше столько присылать. Я известила мисс Шон о твоей новой привязанности. Мисс Шон просит меня передать тебе ее поздравления. Мисс Шон просит меня известить тебя, что она также обзавелась новой привязанностью.

Я вынуждена с благодарностью отклонить твое великодушное предложение присоединиться к тебе в Америке на изложенных тобою условиях. У меня нет желания становиться прислугою, ибо ни одна женщина в нашей благородной семье никогда не шла в услужение. Я желаю остаться здесь, чтобы умереть там, где я родилась, и спать вечным сном рядом с моим дорогим усопшим мужем, твоим отцом.

Прошу передать мой сердечный привет твоему попечителю и наставнику М. Мориарити, эсквайру. За сим прощаюсь, твоя любящая мать Элизабет А. Мур (Г-жа)».

«Она решила, что это всерьез, — подумал Пэтси, — и она считает, что у меня есть зазноба и что я с ней обручился… и теперь она никогда ко мне не приедет». Он опустил голову на руки и всплакнул. Порвалось последнее звено, связывавшее его с Ирландией. «Матушка больше не хочет меня видеть, — рыдал он, — но и Мэгги Роуз она меня отдавать не хочет. А теперь моя возлюбленная завела себе нового хахаля…»

Спустя какое-то время Пэтси вытер глаза, взломал копилку и вынул оттуда полдоллара. Он спустился в бар, выпил десять пятицентовых кружек пива, ввязался в две драки и закусил бесплатной едой, оставшейся от обеда. После всего этого ему стало намного лучше.

Мэри, возвращавшаяся из аптеки, куда она ходила купить кусок кастильского мыла для мытья волос, видела, как Пэтси заходил в бар. Из этого она сделала вывод, что письмо из дома его расстроило. Она решила утром поговорить с ним.