Миллион в лохмотьях - [35]

Господин Динор и извинился. В своей обычной манере: вежливо и корректно объяснил, что пес ничего против отдыхающего не имеет, просто таковы его инстинкты. Мужчина, разумеется, не ответил. Профессор предпринял вторую попытку, но снова в ответ получил молчание. Тогда он решил, что долг свой исполнил и может уходить. Если бы не мопс, он бы ушел. Но Император упер лапы в землю, заходился истерическим лаем, трясясь при этом как осиновый лист. Профессор понял, что с человеком что-то не так. Он снова взглянул на скамейку, на этот раз внимательнее. Ему показалось, что мужчина держится за сердце. Решив, что тому плохо, господин Динор подошел ближе, таща мопса за собой, тронул мужчину за плечо, а тот вдруг взял да и свалился. Профессор сразу понял, что помочь мужчине уже не сможет. Первая мысль, посетившая его голову, – надо бежать. Уйти отсюда подальше как можно быстрее, пока никто его не увидел. На этот раз Император сам был не прочь поскорее свалить из парка.

И они бы ушли, если бы господин Динор не бросил последний взгляд на мужчину. Еще с первого раза лицо показалось ему знакомым. Теперь же он вспомнил, где мог видеть покойного. В день, когда обнаружили труп в бараке, оперативники искали понятых, для этого ходили по квартирам. Господина Динора они зачем-то таскали за собой. В одной из квартир им удалось достучаться до хозяина, тот выполз в полном неадеквате. Пару минут тупо таращился на визитеров, а потом просто захлопнул дверь. Человек на скамейке и был тем пьяницей, которого не смогли взять в понятые при вскрытии квартиры Кудряшова.

Поняв это, профессор полез в карман, достал телефон и набрал номер следователя Маркушина. Звонить следователю ему ужасно не хотелось, но испытывать на себе систему опроса и проверки подлинности вызова он тоже не желал. Следователь велел профессору ждать, пока не приедет опергруппа. Так он и поступил.

– И вот опергруппа работает уже почти два часа, а меня снова никто опрашивать не желает, – закончил господин Динор.

– Спасибо, очень подробный отчет, – поблагодарил Гуров и тут же задал вопрос: – Скажите, а вы с собакой гуляете в парке только по утрам, или вечером тоже?

– Вечерний моцион обязателен Императору. А почему вы спрашиваете?

– Возможно, труп находится здесь с вечера. И отсюда вытекает следующий вопрос: вчера вечером вы этого мужчину в парке видели?

– Это вряд ли, – подумав, ответил профессор. – Даже если и так, внимания на него я точно не обратил.

– Тогда подумайте и скажите, на что вы обратили внимание.

– Разве можно ответить на этот вопрос вот так, с наскока? – удивился профессор.

– А вы попробуйте. Посидите здесь, подумайте, – предложил Гуров. – Я пока пообщаюсь с нашим общим другом следователем Маркушиным, потом вернусь к вам, и вы мне расскажете обо всем, что привлекло ваше внимание вчера вечером. Договорились?

– Договорились, – без особого энтузиазма в голосе ответил господин Динор.

Он остался сидеть на скамейке, а Лев отправился к месту происшествия. Следователь Маркушин встретил его на полпути. Он сообщил, что криминалисты почти закончили. По предварительным данным, в момент смерти мужчина находился в состоянии сильного алкогольного опьянения.

– Вполне вероятно, что от этого он и загнулся, – заявил Маркушин. – От него же прет, метров за пять унюхать можно. Личность не установлена, но свидетель утверждает, что он проживает в том же бараке, что и убитый Кудряшов.

– Это Дмитрий Вертянкин, живет в седьмой квартире на третьем этаже, – проговорил Гуров и сам себя поправил: – Вернее, жил.

– Вот как? Я этого не знал, – смутился Маркушин.

– Я опрашивал его, – пояснил Гуров. – Именно он навел меня на благотворительный фонд «Рука помощи», он же сообщил номер автомобиля, по которому мы вышли на Трифонова.

– Тогда понятно, мне его опрашивать не довелось. Вы ведь не ставили меня в известность о дальнейшем ходе расследования, – упрекнул полковника Маркушин. – Все, что я знаю по делу Кудряшова, это то, что он вел двойную жизнь.

– Что еще удалось выяснить криминалистам? – Лев счел за благо не обострять отношения.

– Немного. Внешних признаков насильственных действий не обнаружено, – начал Маркушин. – Возможно, ограбление?

– Димарик – конченый пропойца, – заметил Лев. – Денег у него не водится, других ценностей и подавно.

– Тогда банальное отравление некачественным алкоголем, – сделал заключение Маркушин. – Эта алкашня пьет все, что горит. Неудивительно, что он копыта откинул.

– Пусть поработают эксперты, дадут заключение, тогда и будем делать выводы, – прервал его Гуров. – А я пойду пообщаюсь с криминалистами, – добавил он и зашагал к скамейке.

Криминалисты завершали работу: складывали инструменты по чемоданам, убирали улики в отдельный контейнер и негромко переговаривались между собой. Лев поздоровался и попросил вкратце описать, что удалось обнаружить на месте происшествия. Один из экспертов отложил дела и стал вводить его в курс дела.

Как и говорил Маркушин, по мнению экспертов, на момент смерти Димарик принял лошадиную дозу алкоголя. Бутылка с остатками спиртного валялась здесь же, у скамейки. Ее приобщили к делу и упаковали, чтобы произвести экспертизу. Физическое состояние Димарика предполагало, что пил он добровольно. Никаких следов насилия, по крайней мере, внешних, найдено не было.