Миллион - [2]

Но семейная жизнь Леопольда была теперь невыносима. Жена изводила его обидными намеками, мучила колкими замечаниями. А время шло; уже миновал год со дня смерти тетки. Казалось, о наследстве нечего было и думать.

Садясь за стол, г-жа Боннен говорила:

— Обед у нас неважный. Все было бы иначе, будь мы богаты.

Когда Леопольд уходил на службу, жена замечала, подавая ему палку:

— Если бы у нас было пятьдесят тысяч ливров ренты, тебе не пришлось бы корпеть над своими бумажонками.

Выходя из дому в дождливый день, г-жа Боннен ворчала:

— Будь у нас карета, мне не пришлось бы тащиться по грязи в такую погоду...

Словом, постоянно, по малейшему поводу она упрекала мужа в чем-то постыдном, сваливая на него одного всю ответственность за потерю наследства.

Наконец, рассердившись, он повел ее к известному врачу. Тот после долгой консультации высказался неопределенно, заявив, что не видит ничего особенного. Такие случаи, по его словам, встречаются довольно часто, тела могут быть столь же различны, как и души; и если многие супруги расходятся из-за несоответствия характеров, то не удивительно, что некоторые в браке не имеют потомства вследствие физического несоответствия. Это открытие обошлось им в сорок франков.

Между супругами началась война, непрерывная, ожесточенная война; они возненавидели друг друга. Г-жа Боннен беспрестанно повторяла:

— Какое несчастье — лишиться богатства из-за того, что вышла замуж за дурака!

Или:

— Подумать только, что если бы я вышла за другого, у меня было бы теперь пятьдесят тысяч ливров ренты!

Или же:

— Бывают люди, которые всем портят жизнь. Они всем в тягость.

Обеды и особенно ужины стали невыносимы. Не зная, что делать, Леопольд однажды вечером, опасаясь домашней сцены, привел с собой приятеля, Фредерика Мореля, того самого, с которым чуть не подрался на дуэли. Вскоре Морель стал другом дома; муж и жена внимательно выслушивали его советы.

Оставалось лишь полгода до истечения срока, после которого миллион должен был пойти в пользу бедных. Постепенно Леопольд стал иначе обращаться с женой, сам нападал на нее, часто делал туманные намеки и с таинственным видом заговаривал о том, как жены его сослуживцев помогали мужьям делать карьеру.

Время от времени он рассказывал какую-нибудь историю внезапного повышения в должности того или иного сослуживца.

— Маленький Равино, — говорил он, — целых пять лет был сверхштатным, а теперь назначен помощником начальника отдела.

Г-жа Боннен замечала:

— Конечно, ты бы не сумел так выдвинуться.

Леопольд пожимал плечами.

— Понятно, почему ему повезло больше, чем другим. У него умная жена, только и всего. Она сумела понравиться начальнику и добивается всего, чего хочет. Надо уметь устраивать свои дела, чтобы не стать жертвой обстоятельств.

Что в сущности он хотел сказать? Как она его поняла? Что произошло затем? Они отмечали, каждый в своем календаре, сколько дней осталось до рокового срока. По мере того как шли недели, супруги чувствовали, что ими овладевает бешенство, безумная ярость, неудержимая злоба, такое отчаяние, что они готовы были на преступление, если бы это понадобилось.

Но вот однажды утром г-жа Боннен, с сияющим лицом и блестящими глазами, положив обе руки на плечи мужа, тихо сказала, глядя на него пристально и радостно, взором, проникающим в самую глубь души:

— Я, кажется, беременна!

Сердце у него забилось так сильно, что он чуть не упал; он порывисто заключил жену в объятия, страстно расцеловал ее, посадил к себе на колени, снова крепко обнял, словно любимого ребенка, и от волнения разрыдался.

Через два месяца не оставалось уже никаких сомнений. Тогда он повел жену к врачу, чтобы удостоверить беременность, и с полученным свидетельством явился к нотариусу, у которого хранилось завещание.

Представитель закона объявил, что он согласен отсрочить до конца беременности выполнение воли умершей, так как ребенок существует, хотя еще и не появился на свет.

Родился мальчик, которого они назвали Дьедонне, как было принято у королей.

Они стали богаты.

Однажды вечером, когда г-н Боннен вернулся домой и ждал своего приятеля, Фредерика Мореля, жена непринужденно сказала ему:

— Я просила твоего друга Фредерика больше не бывать у нас; он вел себя со мною не совсем почтительно.

Секунду Леопольд смотрел на нее с признательной улыбкой, затем раскрыл объятия; она прижалась к нему, и они долго-долго целовались, как парочка любящих, нежных, привязанных друг к другу добропорядочных супругов.

И стоит послушать, как г-жа Боннен говорит о женщинах, которые согрешили из-за любви или изменили мужьям в непреодолимом порыве страсти!