Миллион черных роз - [11]

Но разве эти мужчины слушают голоса разума? Ему, Ленечке, видите ли, скучно! Его мозги заржавели, а члены закостенели! Он, видите ли, застоялся без работы, и если так будет продолжаться, он просто потеряет квалификацию! Ну, допустим, доля правды в этом имеется, но Лола-то тут при чем? Почему она должна сломя голову лететь по первому Ленькиному требованию неизвестно куда? Она же ясно сказала тогда, когда он улетал в Египет с той коротконогой стервой: их совместная фирма закрывается на неопределенный срок. Пусть ищет себе других помощниц!

Лола кривила душой и обманывала саму себя. Ее вполне устраивало совместное существование с Маркизом в одной квартире. И со временем, возможно, она поможет Леньке в делах. Но только не сейчас. Сейчас у нее сложный период, она слишком занята в театре и вообще…

Что она подразумевает под «вообще», Лола не уточнила. Раздраженно снимая грим, она не заметила, как дверь каморки слегка задрожала. Кто-то пытался ее открыть, причем делал это как можно незаметнее. Но Лола недаром имела еще одну профессию, кроме профессии актрисы. Она уловила легкое движение за спиной и, не поворачиваясь к двери, передвинула зеркало, так чтобы видеть то, что творится сзади.

Задвижка на легкой, почти картонной двери, висела на одном винте, да и тот при желании можно было легко вытащить из гнезда. Дверь снова качнулась. Лоле стало страшно, тем более, что за стеной и в коридоре было на удивление тихо — очевидно, шумная компания артистов уже успела переместиться в маленький ресторанчик, что находился через улицу от театра. Хозяин ресторана был ярым почитателем театра, всячески привечал артистов, держал свое заведение открытым до глубокой ночи и даже давал выпить в долг. Но не в Лолиных правилах было впадать в панику, замирать от ужаса и кричать слабым голосом: «Помогите!» Она прекрасно отдавала себя отчет, что вряд ли кто поможет в данной ситуации. Застать себя врасплох Лола не даст. Она скинула туфли и одним прыжком оказалась у двери, прихватив по дороге низенькую скамеечку. Не бог весть какое оружие, оглушить злоумышленника не удастся, но ошеломить в первую минуту возможно.

«Нужно срочно попросить Леньку, чтобы достал пистолет, хотя бы газовый», — мелькнуло в голове.

Дверь дернули сильнее, винт наконец вылетел из гнезда, задвижка с шумом упала на пол. Лола занесла над головой скамеечку, но тут же отбросила ее в сторону, потому что в приоткрывшейся двери показалась голова Валерии Борисовны Кликунец, Лолиной ложки дегтя в театральной бочке меда, а точнее не меда, а патоки.

— Боже мой! — раздраженно воскликнула Лола. — Как вы меня напугали! Отчего вы не постучались, как все люди?

— Я стучала, но тихо, — медленно ответила Валерия, — не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как я вхожу к вам в уборную.

«Начинается!» — пронеслось в голове у Лолы.

— Что вам угодно? — сухо спросила она, решив на этот раз быть убийственно вежливой.

Валерия с любопытством осмотрелась.

— Пожалуй, в этой каморке я еще не была! — совершенно спокойно сказала она. — Сочувствую вам, девочка, здесь очень тесно.

— Вот именно, и одному-то человеку негде развернуться, — с намеком поддакнула Лола, но ее гостья сделала вид, что не понимает намеков.

Она вообще держалась очень свободно, как будто то, что она хотела предложить Лоле, было совершенно естественной вещью — ну, как воды попить…

— Валерия Борисовна! — громко начала Лола, но та сделала шаг вперед и поднесла к губам Лолы сильно надушенную руку:

— Тише, дорогая, тише! Тут по коридору шмыгает эта… как ее, ну травести… голос еще такой писклявый…

Лола, вспомнив о ком идет речь, невольно поежилась — стареющая травести Лизка Штукина была самой ненавистной ей личностью в театре, ярой сплетницей и злопыхательницей.

— Так что будем вести себя примерно, — улыбнулась Валерия, — чтобы никто ничего не узнал…

— О чем не узнал? — разъярилась Лола.

— О том, что мы с вами проводим время вместе, — с наглой улыбкой сообщила мерзкая тетка.

Лола даже задохнулась от негодования и поглядела Валерии прямо в глаза, отведя ее руку от своего лица. Вот как раз теткой-то ее и нельзя было назвать, против воли признала Лола. Валерия была очень даже не первой молодости, но холеной, ухоженной дамой. От нее веяло давним и устойчивым богатством, о котором говорили и уверенные интонации в голосе, и дорогой черный костюм безупречного покроя, и та самая антикварная брошка-змейка с бриллиантами и изумрудами, которую Лола имела глупость похвалить при их прошлом разговоре.

Валерия усмехнулась и перевела взгляд с Лолиного лица на распахнутый вырез халатика. Лола сняла театральный костюм, но еще не успела переодеться. Против воли Лола нервно запахнула халатик, чем вызвала еще одну усмешку на губах своей посетительницы.

— Ну же, дорогая, не будьте букой! — призвала Валерия. — Улыбнитесь, вам так идет улыбка!

«Черт бы тебя побрал, ведьму старую!» — подумала Лола, а вслух сказала:

— Извините меня, Валерия Борисовна, уже поздно, я очень спешу. Так что приятно было побеседовать, — она перевела красноречивый взгляд на дверь.

— И куда же вы так спешите? — рассмеялась Валерия. — К своему мифическому любовнику? Полно, девочка, меня вы не обманете! У вас никого нет!