Миллиарды и миллиарды: Размышления о жизни и смерти на рубеже тысячелетий - [56]

– Джон Дьюи. Опыт и образование. Часть I (1938 г.)

Ответ на вопрос был дан много лет назад. Суд занял компромиссную позицию. Казалось бы, распрям конец. Но мы наблюдаем массовые митинги, закладывание бомб и угрозы, убийства сотрудников абортариев, аресты, активное лоббирование и столкновения в правовом поле. В конгрессе проводятся слушания, Верховный суд выносит определения, ведущие политические партии делают позицию по этому вопросу своей визитной карточкой, а священнослужители грозят политикам вечными муками. Активисты не скупятся на обвинения в лицемерии и убийстве, ссылаясь как на дух конституции, так и на волю божью и многократно повторяя сомнительные аргументы как непреложные истины. Их противники стараются подкрепить свою позицию научными данными. Раскалываются семьи, мужья и жены предпочитают не касаться этого вопроса, старые друзья перестают общаться. Политики изучают свежие результаты опросов общественного мнения, чтобы знать, в чем заключается веление их совести. В этом шуме оппоненты не слышат друг друга. Общественное мнение поляризуется. Люди становятся невосприимчивыми к аргументам.

Прерывать беременность недопустимо? Никогда? Или иногда можно? Как принять решение? Мы написали эту статью, чтобы лучше понять противоборствующие взгляды и узнать, сможем ли сами найти общую почву. Нет ли здесь разумной середины? Нам пришлось оценить убедительность аргументации обеих сторон и подобрать прецеденты, в том числе и чисто гипотетические. Если некоторые из них покажутся вам радикальными, пожалуйста, проявите терпимость. Мы намеренно доводим каждую позицию до логического максимума, чтобы выявить ее слабости и пределы применимости.

При спокойном размышлении практически каждый признает, что это вопрос неоднозначный. Мы заметили, что многие убежденные сторонники противоборствующих взглядов испытывают определенные неудобства, неуверенность при столкновении с идейными основами альтернативной точки зрения. (В какой-то мере именно поэтому люди предпочитают избегать такого рода столкновений.) Очевидно, суть проблемы сводится к нескольким философским вопросам. Каковы наши взаимные обязательства? Допустимо ли вмешательство государства в самые интимные и личные аспекты нашей жизни? Где пролегают границы свободы? Что значит быть человеком?

В действительности имеется много точек зрения на эти вопросы. Но принято считать – особенно в СМИ, не имеющих времени или желания вникать в тонкости, – что позиций только две: «за право на выбор» и «за право на жизнь». Именно так предпочитают обозначать себя два основных противоборствующих лагеря, так и мы будем называть их в этой статье. В самых общих чертах, сторонники свободы выбора считают, что только женщина должна принимать решение о прерывании беременности, государство не имеет права ни на какое вмешательство. Поборники права на жизнь утверждают, что с момента зачатия эмбрион или плод является живым существом – это налагает на нас моральное обязательство оберегать эту жизнь, а аборт равносилен убийству. Оба названия – «за право на выбор» и «за право на жизнь» – приняты с расчетом повлиять на неопределившихся. Немногие захотят считаться противниками свободы выбора или врагами жизни. Действительно, свобода и жизнь – две наши важнейшие ценности, и в данном случае они как будто приходят в противоречие друг другу.

Давайте рассмотрим эти две крайние позиции по очереди. Новорожденный ребенок – безусловно, точно такое же существо, каким он был перед самым рождением. Есть серьезные основания считать, что плод на поздних сроках реагирует на звук, в том числе на музыку, но особенно на голос матери. Он умеет сосать палец и кувыркаться. Временами характер импульсов его мозга такой же, как у взрослых. Некоторые утверждают, что помнят момент рождения и даже период пребывания в утробе. Возможно, плод способен думать. Трудно поверить, будто превращение в полноценную личность происходит мгновенно в момент рождения. И если уничтожение ребенка через день после рождения – это убийство, то за день до рождения – разве нет?

С практической точки зрения это бесполезное рассуждение. Менее 1 % зарегистрированных абортов в США совершаются на последних трех месяцах беременности. (И то, при ближайшем рассмотрении, большинство таких случаев оказываются результатом невынашивания или ошибки в определении срока.) Тем не менее аборты в третьем триместре позволяют оценить границы применимости установки на свободу выбора. Включает ли «естественное право женщины распоряжаться своим телом» право на убийство почти доношенного плода, фактически ничем не отличающегося от новорожденного ребенка?

Мы считаем, что многих сторонников репродуктивной свободы хотя бы иногда беспокоит этот вопрос. Но они уходят от него, поскольку это первый шаг на шаткую почву. Если недопустимо прерывать беременность на девятом месяце, что можно сказать о восьмом, седьмом, шестом?.. Если мы признали, что в какой-то момент государство имеет право вмешаться в ход беременности, не следует ли отсюда, что оно располагает таким правом в любой момент?

Перед внутренним взором живо встают законодатели, в массе своей мужчины и богачи, заявляющие неимущим женщинам, что они обязаны выносить и в одиночку вырастить детей, которых им не на что содержать, заставляющие рожать эмоционально не готовых к материнству девочек-подростков, требующие от деловых женщин похоронить мечту о карьере, осесть дома и нянчить младенца, а что хуже всего, вынуждающие жертв насилия и инцеста носить и растить плод пережитых унижений