Миллиардер из Кремниевой долины - [94]

Джемы для меня – особый разговор. Восхитительно слушать других исполнителей, когда мы вместе на ощупь движемся вперед, обрабатывая стандартную тему или пытаясь создать что-то новое на ходу. Только малая часть этих музыкальных идей становится законченным произведением, но интересен сам процесс. У людей, склонных, как я, к строгому анализу, джем раскрывает интуитивную, эмоциональную сторону души (Дэйв Стюарт рассказал мне об одном исследовании – оказывается, джазовые импровизации снимают с мозга шоры, вызывая поток свежих идей).

Когда я играю, плечи расслабляются и мозг отдыхает. Я спокоен и не чувствую напряжения. После хорошей сессии я ощущаю физическую усталость, но я полон нервной энергии. Это освежает.

Робби Робертсон, сочинитель и гитарист, впервые прославившийся в «Зе Бэнд», – великолепный рассказчик и историк музыки. В середине 60-х он познакомился с Хендриксом в Гринич-виллидж, когда оба были еще молодыми артистами. Навестив Джими в гостинице, Робби узнал, почему у Хендрикса гитары всегда настроены, несмотря на весьма вольное с ними обращение. Когда Джими натягивал струны, рассказывал Робби, он разминал каждую в руках, растягивал сильнее и сильнее, пока струна не переставала растягиваться совсем и расстроиться уже не могла. На все уходило минут сорок.

– Джими Хендрикс, – говорил Робби, – просто источал музыку.

Как-то раз, после джема в нью-йоркском районе Митпэкинг Дистрикт, они оба не могли закруглиться до утра. Строитель на улице сказал им:

– Здорово у вас получается. Продолжайте играть, когда-нибудь станете знаменитыми.

Впервые встретившись с человеком, обычно не знаешь, о чем говорить. Мик Джаггер – любитель истории, всерьез изучающий различные культуры. Но когда мы познакомились, он спросил меня:

– Вы знаете что-нибудь о ландшафтном дизайне?

Он обустраивал жилище во Франции и хотел все сделать правильно.

Жан Пигоцци, итальянский бизнесмен и фотограф, пригласил меня на празднование пятидесятишестилетия Мика в его поместье на побережье во время Каннского кинофестиваля. Я принес с яхты инструменты – гитары, усилители, ударную установку – и нашел множество соучастников для джема, включая Джонни Ланга (ему тогда было восемнадцать) и Ронни Вуда, гитариста «Роллингов». В тот вечер я ощутил, что значит делать музыку с сайдменом мирового класса. Что бы я ни играл, Ронни немедленно вступал с идеальным сопровождением. Он словно знал, что я буду делать, до того как я касался струн.

Я уговаривал Мика присоединиться, но тот отнекивался. Позже я попросил помощи у Боно. А он сказал:

– Я знаю, что нужно сделать. Я встану и начну его песню медленно. И ему придется петь.

Мы встали вместе, и я нырнул в знаменитый заводной гитарный ритм, а Боно душевно затянул «Сатисфекшн» в два раза медленнее. Я увидел, как вытянулось лицо Джаггера – что за чертовщина? Но к концу первой строфы Мик все же не выдержал; схватив микрофон, он продолжил песню в том же темпе. Я, стоя за спиной Мика Джаггера, играл «Сатисфекшн» – немыслимое дело для гитариста-любителя. А Боно смотрел на меня и кивал: «Я же говорил».

Музыка всегда со мной, куда бы я ни направлялся. На моих яхтах хранятся полные наборы инструментов, и на каждой есть записывающая студия. Мои друзья-музыканты периодически используют их – часто для развлечения, иногда для работы над альбомами. В прошлом году Дэйв Стюарт привел на борт свою новую мировую супергруппу: Мик Джаггер, А. Р. Рахман, индийский композитор и музыкант, и Джосс Стоун, молодая английская соул-певица (исполнитель рэгги Дэмиан Марли остался дома, ожидая рождения первенца).

Мы с Дэйвом впервые встретились пятнадцать лет назад на ужине в Нью-Йорке, вскоре после того, как они с Энни Леннокс распустили «Юритмикс»; и нам было о чем поговорить. Дэйв полон энергии и искренне интересуется абсолютно всем, включая и последние тенденции в технологии. Вне сцены и не скажешь, что он рок-звезда.

Дэйв приехал ко мне в Сиэтл несколько лет назад; он как раз осветлил волосы. Он проводил меня в парикмахерскую на Юниверсити-авеню, где включил свою камеру – для Дэйва вся жизнь – документальное кино. Я еще оставался в кресле, когда два здоровенных байкера зашли, чтобы подровнять бороды. У обоих татуировки шли по рукам, переходя на шею, и Дэйв спросил, можно ли их снять.

«Только не это», – подумал я. Если байкеры обидятся на шумного парня с желтыми волосами и камерой, то будет беда. Но Дэйв обладает такими неотразимыми манерами, что вскоре байкеры охотно объясняли ему происхождение каждой татуировки:

– Вот эту я сделал в Ираке…

Я прозвал Дэйва «мистер Разрешение», потому что он, как крысолов с дудочкой, подстрекает следовать своей музе. Он подбил меня написать стихи для альбома «Взрослые», который я продюсировал в 2000 году. Именно об этом я грезил, как я люблю повторять, пока не свернул на дорожку технологии. Я увлекся и вложил свои глубочайшие чувства в эти стихи; результат удивил даже меня самого.

(Когда я играл песни маме, она сказала:

– Но все песни такие печальные. Я хочу, чтобы ты писал веселые.)

В другой раз Дэйв присоединился к группе «Взрослые» на благотворительном конкурсе в Лас-Вегасе. После саундчека я заметил штабеля переносных клеток для животных и скучающего человека рядом.