Милитариум. Мир на грани - [94]

Оглушительно щелкнуло около уха.

Мир остался прежним – утренним, тихим. Живым.

Осечка?!

«Может, это судьба? – молнией сверкнула мысль. – Может, не стоит?»

«Нет, – жестко осадил самого себя. – Нужно. Чтобы быть там вместе с Катенькой».

Наган в пальцах ходил ходуном, но он собрался, крутанул барабан, снова упер дуло в висок.

Металлический щелчок – и тишина.

Да что же это такое? Что-то не так с патронами или, может быть, боек неисправен?

Он повертел барабан, зачем-то заглянул в темный зрачок дула.

– Не трудитесь, Игнатий Константинович, – голос с легким смешком раздался у него за спиной. – Наган стрелять не будет!

Испуганно шарахнулся, резко обернулся.

У левой стены комнаты, рядом с высоким дубовым шкафом, стоял незнакомец. На вид – лет сорок – сорок пять. Высокий, широкоплечий. Усы острыми стрелками под крупным прямым носом, в карих глазах отражается огонек свечи. Одет был странно: серебристые сапоги с голенищами едва ли не до колен, такого же цвета облегающий комбинезон с плотным валиком вокруг шеи. На голове округлый металлический шлем. Нечто, похожее на рыцарское забрало, но по виду из темного стекла, сдвинуто с глаз на лоб.

– Я преобразовал порох в патронах в обычный песок, а капсюли – в керамику, – улыбаясь, сообщил гость в серебристых одеждах.

– Вы кто? – У Игнатия мигом пересохло во рту. Комнату он перед отходом ко сну запер изнутри на засов. – Как вы сюда попали?

– Как обычно: прилетел на антиграве и прошел сквозь стену, – незнакомец лукаво прищурился. – Есть в моем арсенале такой способ перемещения. Исключительно для частных визитов.

– Понятно, – Игнатий сглотнул образовавшийся в горле нервный ком. – Я просто свихнулся…

– Глупости, Игнатий Константинович! Вы в своем уме, – весело фыркнув, успокоил собеседник. – С вашим душевным здоровьем всё в полном порядке, можете мне поверить. Просто я действительно располагаю средствами, еще неизвестными местной науке. Почти мистическими.

– Так, значит, вы призрак… – Игнатий облизал губы. Сердце грохотало где-то под горлом.

– К нечистой силе я тоже не имею никакого отношения, – гость улыбнулся широко и успокаивающе. – Хотите, докажу?

Он повернулся и перекрестился на образа. Покосился на Игнатия:

– «Отче наш» читать или так поверите?

– Да кто же вы такой? – Игнатий не узнал собственного голоса – сдавленный, сиплый, испуганный.

– Чеслав Сэмюэль Воля-Волянецкий, – собеседник четко, по-офицерски, дернул подбородком. – По национальности – русский, хотя в роду были и поляки, и румыны, и даже американцы. Кстати, полтора века назад в Восточной Польше земельные угодья моих сородичей Волянецких граничили с поместьем ваших предков Циолковских. Говорят, мой прадед был даже влюблен в вашу прабабушку, но Беата, в конце концов, предпочла пойти под венец с другим…

Игнатий почувствовал дрожь во всем теле. Ноги сделались какими-то ватными.

– Ну а по профессии я – миростроитель…

– Миростроитель, – губы Игнатия задвигались, словно сами собой. В голове заклубился туман. – Не понятно… Чем же вы занимаетесь?

– Давайте-ка присядем, Игнатий Константинович, – Волянецкий шагнул к столу, ногой пододвинул деревянный стул и уселся, положив нога на ногу.

Игнатий молча двинулся следом и опустился на табурет напротив гостя.

Как-то сразу полегчало. В голове прояснилось, хотя сердце всё еще колотило в грудь тревожным колоколом.

– Миростроители строят миры. Целые вселенные самых разных миров, – сказал Волянецкий, расслабленно откинувшись на спинку стула. Рассохшаяся спинка протяжно заскрипела. – Если представить ваш мир как огромное дерево, то мы всего лишь отделяем от его ствола отдельную веточку и постепенно растим из нее полноценную ветвь. То есть строим еще один мир, параллельный вашему в многомерном континууме. И так множество раз.

– Угу, – Игнатий смотрел на гостя остекленевшим взглядом. – Ствол и веточка, значит…

– Сейчас вы, конечно, слишком возбуждены, чтобы полностью понять и принять то, что я говорю, – Чеслав Сэмюэль вздохнул. – Но потом разберетесь. Вы же в университете штудируете математику и механику, не так ли?

– Так, – Игнатий кивнул почти машинально. – Ствол и веточка… Мы, стало быть, сейчас в веточке?

– В одной из веточек. Потом, когда-нибудь в будущем, множество ветвей составят крону. Представьте себе Вселенную, в которой имеется огромное звездное скопление – десятки или даже сотни тысяч Солнц, а около них – Земли, населенные людьми. Человеческий мир, но из разных, отличающихся друг от друга по пройденному историческому пути и культуре планет.

– Красивая мечта, – прошептал Игнатий. – Фееричная…

– Пока мечта, – согласился Волянецкий. – Но мы для того и строим миры, чтобы она стала явью.

Он окинул Игнатия взглядом, словно еще раз присматриваясь к собеседнику – цепко, внимательно и оценивающе.

– Не буду скрывать, у нас есть виды и на вас, Игнатий Константинович. Вам предстоит немало сделать вот в этой самой вашей веточке…

– Вот как? – Брови Игнатия поползли на лоб. – И что же я должен, по-вашему, совершить?

– Давайте-ка вы положите оружие на стол, – Чеслав Сэмюэль кивнул на наган, который Игнатий по-прежнему вертел в руках. – Ваш пистоль сейчас хоть и совершенно безвреден, но всё равно неприятно, когда вы машинально направляете его мне в живот и дергаете пальчиком около спусковой скобы. Рефлексы, знаете ли…