— Харви повез деньги в банк. Он позвонил десять минут тому назад. Его ограбили. Дочиста. И знаешь, кто это сделал?
— Кто?
— Мейбл. Мейбл Джампстоун. Наша милая старушка.
— Ты шутишь. Ты, должно быть, шутишь, Арт?
Он покачал головой.
— Харви говорит, что Мейбл попросила подбросить ее к банку. А когда они свернули за угол, достала из сумочки пистолет, приказала ему остановить машину и катиться ко всем чертям. Деньги и машина Харви исчезли. Вместе с Мейбл.
От изумления у меня отвисла челюсть.
— Я тебе не верю.
— Но это чистая правда. До последнего слова. Что же нам теперь делать?
— Заявление! — щелкнул я пальцами. — Пошли!
Мы подбежали к ящику с личными делами наших сотрудников. Естественно, заявления не было. Но мы нашли листок с четко отпечатанными словами:
«УХОЖУ ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ. С УВАЖЕНИЕМ, МЕЙБЛ».
Она напечатала даже собственное имя. Но мы не нашли ни одной ее подписи. Вообще ни единого рукописного слова. Она печатала решительно все.
Арт вопросительно посмотрел на меня.
— Ты помнишь, что она написала в заявлении? Ну хоть что-нибудь? Кто ее рекомендовал? — в его голосе слышалась мольба.
— Ради бога, Арт, прошло шесть месяцев, — на мгновение я задумался. — Подожди, что-то припоминаю.
— Что? Говори скорее!
— Она родилась в Крикет-Крик. Интересно, есть у нас такой городок?
Мы проверили.
И не нашли ничего похожего.
В тот день домой я вернулся поздно. Полиция отнеслась к нам с сочувствием. Детективы даже не засмеялись, узнав, что нас ограбила милая дама семидесяти семи лет от роду. Они попросили фотографию или образец почерка. Мы не смогли порадовать их ни тем, ни другим.
Я достал из холодильника банку пива и прошел в спальню. Мейбл сидела на кровати и раскладывала семьдесят восемь тысяч долларов в две аккуратные стопки.
Я посмотрел на нее и улыбнулся:
— Привет, ма.
