Милая, обожаемая моя Анна Васильевна - [3]
Такова была его боевая работа.
На берегу, в Гельсингфорсе, он виделся с госпожой Тимиревой.
В таких походах он уже тогда думал о ней.
4
Он был старше на девятнадцать лет, и к моменту их встречи у него за плечами протянулась длинная цепь трудов и приключений; достаточно сказать, что к тому времени Колчак плавал в водах четырех океанов и двадцати морей, объехал (первый раз) вокруг Земли, месяцами, бывало, стоял с кораблем в Шанхае, Руане, Пирее - и соответственно погружался в мир Китая, Франции, Греции, выпустил две книги, заслужил ряд русских и иностранных орденов.
Анна Васильевна постепенно впитала в себя историю его прежней жизни. Это была биография нельзя сказать, чтобы идеализированная, но все же очищенная любовью - очищенная и с той и с другой стороны.
Среди далеких предков адмирал мог назвать Колчак-пашу, плененного войсками Миниха при взятии Хотина (1739). Предки более близкие - бугские казаки, потомственные дворяне Херсонской губернии. Многие в роду служили в армии и на флоте.
Василий Иванович, отец. Воспитывался в одесской Ришельевской гимназии, служил в морской артиллерии. Защищал Малахов курган, был ранен и взят в плен французами. Прошел курс в Институте корпуса горных инженеров, изучал металлургию, практиковался на Урале. Приемщик Морского ведомства на Обуховском заводе. Уйдя в отставку в чине генерал-майора, остался на заводе в инженерной должности. Выпустил "Историю Обуховского завода, в связи с прогрессом артиллерийской техники" (1894) и, на самом склоне лет, книгу "Война и плен, 1853-1855 гг. Из воспоминаний о давно пережитом" (С.-Петербург, 1904). Человек сдержанный, с ироническим складом ума. Франкофил. Умер в 1913 г.
Ольга Ильинична, мать. Урожденная Посохова, из донских казаков и херсонских дворян (интересно, что казачьи корни - и у жены адмирала, и у Анны Васильевны). Вдвое моложе Василия Ивановича, когда тот взял ее в жены (соотношение возрастов как раз такое, как при встрече А.В. Колчака и А.В. Тимиревой). Родила, кроме Александра, двух дочерей, из которых одна умерла в детстве (на дочерей не везло и Александру Васильевичу: Татьяна, его первенец, прожила всего несколько дней; Маргарита, третья, и последняя, из его детей, скончалась в двухлетнем возрасте). При рождении Александра матери было восемнадцать. Красивая, спокойная, тихая, добрая, строгая. "Воспитывалась она в Одесском институте и была очень набожна... Александр Васильевич ее очень любил и на всю жизнь сохранил память о долгих вечернях, на которые он ходил мальчиком со своей матерью в церковь где-то недалеко от мрачного Обуховского завода, вблизи которого они жили по службе отца. Александр Васильевич был очень верующий, православный человек; его характер был живой и веселый (во всяком случае, до революции и Сибири), но с довольно строгим, даже аскетически-монашеским мировоззрением. У него были духовники-монахи, и я слышал, как он, будучи командующим Черноморским флотом, навещал одного старца в Георгиевском монастыре в Крыму. Вероятно, эти черты были в нем заложены его матерью"8. Умерла в 1894 г.
Александр Васильевич Колчак родился 4 ноября 1874 г. Рано решил стать флотским офицером. Учился в Морском училище - Морском кадетском корпусе (1888-1894), куда перевелся из 6-й Санкт-Петербургской классической гимназии. Кроме военного дела, увлекался точными науками и заводским делом. Слесарить выучился в мастерских Обуховского завода, штурманское дело осваивал в Кронштадтской морской обсерватории.
В 1895-1899 гг. - в дальних заграничных плаваниях на крейсерах "Рюрик" и "Крейсер". Во время плаваний в водах Тихого океана (в основном китайских и корейских) соприкоснулся с тем, что сыграло впоследствии громадную роль в его жизни, - с миром Востока и со стихией северных морей. Пытался самостоятельно изучить китайский язык. Начал заниматься наукой (океанографией, гидрологией, картами течений у берегов Кореи). Готовил себя к южнополярной экспедиции, мечтал продолжить работы Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.П. Лазарева, дойти до Южного полюса. К этому времени прекрасно владел тремя европейскими языками, хорошо знал лоции всех морей Земли.
Приглашенный бароном Э.В. Толлем в Русскую полярную экспедицию (РПЭ), смотрел на нее как на пролог будущей Русской антарктической экспедиции. В ходе подготовки к РПЭ изучил магнитологию в Павловской магнитной обсерватории; практиковался в Норвегии у Фритьофа Нансена.
В 1900-1902 гг. прошел с "Зарей" (бывшим норвежским китобойным судном) путь по арктическим морям с двумя зимовками (каждая - по одиннадцать месяцев): у берегов Таймыра и у острова Котельный. Во время зимовок совершал дальние - до 500 верст - поездки на собачьих нартах и на лыжах, определял астропункты, вел маршрутную съемку и барометрическое нивелирование. На одном таком маршруте (вдвоем с Толлем) девять дней пришлось на стоянки из-за пурги и четыре - на безуспешное ожесточенное раскапывание снега в поисках ранее оставленного склада.
Исполнял должности гидролога и второго магнитолога. Толль отметил, что Колчак "не только лучший офицер, но он также любовно предан своей гидрологии"9 и "эта научная работа выполнялась им с большой энергией, несмотря на трудность соединить обязанности морского офицера с деятельностью ученого"10. Под руководством Колчака во время плавания проводились комплексные гидрологические исследования, по возможности ежесуточные. Он промерял глубины, выходил в разведку на паровом катере или шлюпке, наблюдал за состоянием льдов, контролировал ежечасный отсчет прилива на зимовке. После его съемок и описей береговая линия западного Таймыра и соседних островов приобрела совершенно новые очертания на картах; один из вновь открытых у берегов Таймыра островов Толль назвал именем Колчака. Поездка Колчака по льду к северу от острова Бельковский стала составной частью исследований, приведших к открытию круглогодичной заприпайной полыньи в этой части океана.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
Алан Фридман рассказывает историю жизни миллиардера, магната, политика, который двадцать лет практически руководил Италией. Собирая материал для биографии Берлускони, Фридман полтора года тесно общался со своим героем, сделал серию видеоинтервью. О чем-то Берлускони умалчивает, что-то пытается представить в более выгодном для себя свете, однако факты часто говорят сами за себя. Начинал певцом на круизных лайнерах, стал риелтором, потом медиамагнатом, а затем человеком, двадцать лет определявшим политику Италии.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.