Милая, обожаемая моя Анна Васильевна - [2]
3
Осень 1915 - весна 1916-го. Славное, счастливое время его жизни. Анна Васильевна еще не сказала, что любит его. Колчаки и Тимиревы дружат домами. В ноябре 1915 г. Колчак получает высшую русскую военную награду - орден Святого Георгия IV степени. На Пасху 1916-го, в апреле, Александру Васильевичу присваивают первый адмиральский чин, до той поры он капитан 1-го ранга. Командует он Минной дивизией Балтийского моря.
"Я понимаю, что Вам трудно представить его в жизни: надо сказать, что он был необычный человек и за всю мою долгую жизнь я не встречала никого, на него похожего, - писала Анна Васильевна одному из тех, кто добрался-таки до нее со своими расспросами. - Прежде всего он был человеком очень сильного личного обаяния. Я не говорю о себе, но его любили и офицеры и матросы, которые говорили: "Ох и строгий у нас адмирал! Нам-то еще ничего, а вот бедные офицеры""6.
Близко к тексту передаем рассказ одного из тех, кто служил под началом Колчака в это время7.
Походный штаб Колчака - на эскадрeнном миноносце "Сибирский стрелок", в самой сторожевой цепи кораблей, прямо на минном поле. Мины колышутся в двух футах под килем миноносца.
Никаких сведений о неприятеле. Аэропланные сводки и донесения службы связи вполне спокойны, но Колчак хмурится и, сидя над картой, испещренной минными полями, по обыкновению молча двигает губами.
Вдруг, как вихрь, вылетает наверх.
Взвиваются сигналы, стучат шпилевые машинки, и через несколько минут миноносцы, бороздя волны не убранными еще якорями, мчатся неведомо куда. Всем жутко и захватывающе интересно. Оправдается ли и на этот раз вера в дар предвидения Колчака?
Миноносцы идут опасными курсами, вплотную к минным банкам и страшным рифам. В наступающих сумерках проходят все нумерованные вехи, выходят в открытое море. На мостике головного миноносца - худощавая, несколько сутулая фигура командующего, с орлиным носом, в глубоко надетой на голову фуражке. С других судов наблюдают за этой фигурой и стараются истолковать каждое ее движение. Черный силуэт сначала почти неподвижен, повороты его размеренны, неторопливы и несколько угловаты. Внезапно фигура cловно вспыхивает движением, нервно жестикулирует и мелькает то на одном, то на другом крыле мостика. Дергаются сигнальные фалы, один за другим на всех реях поднимаются сигналы. Их лаконичный язык указывает на целый план, и со спуском сигналов миноносцы разлетаются каждый по своему назначению.
Небо заволакивают тучи, исчезают последние отблески зари, опускается ночь. Миноносцы разошлись в цепь, Колчак продолжает путь с Особым полудивизионом. Узкий красноватый луч передает сопутствующим судам: "Адмирал показывает курс: 135". Штурманы поспешно прикладывают к картам транспортиры - курс ведет к Виндаве. Замирает сердце, мистически жуткое чувство охватывает спокойных замолкших людей, корабли уже в неприятельских водах. Черная даль, томительная неизвестность, равнодушное журчание холодных волн.
Вдруг - краткий однобуквенный сигнал: "Меньше ход", и сейчас же другой: "Вижу неприятеля на румбе 180". Флагманский миноносец стремительно разворачивается, и резкий выстрел из носовой пушки ошеломляет своей внезапностью. На мгновение море освещается, и все сразу видят врага: немецкий дозорный крейсер с тщательно закрытыми огнями тихо покачивается на волне, спокойно отдав якорь. Какая беспечность! Всем становится ясно, что адмирал завел полудивизион в самый тыл врага - туда, где тот пренебрегает элементарнейшими правилами предосторожности. Через шесть секунд после командирской пушки открывает огонь весь отряд. При вспышках выстрелов видны растерянная беготня на крейсере, попытки поднять якорь. Начинается ответный огонь. Вокруг миноносцев падают снаряды, производя каждый раз зловещий звук, похожий на удар исполинского хлыста.
Неприятель телеграфирует о помощи, но мы перебиваем его, и телеграфисты бегом приносят на мостик Колчаку бланки со следами запутанной борьбы букв: adv... тгж... idt... ффр... bed... ppp...
Внезапно у неприятельского крейсера вспыхивает сразу на носу и на корме. Через несколько минут огненные языки лижут мостик, надстройки и мачты. Поднимается огненный столб, и сноп искр развевается по ветру. Огромное зарево освещает море далеко вокруг. Видно, как адмирал резко ударяет по поручням мостика и приказывает прекратить огненное зрелище, призывающее к месту боя неприятельские силы. На головном миноносце поворачиваются аппараты, и через несколько мгновений с громким всхлипом в воду падает длинная стальная сигара, блеснув на мгновение красным отблеском пожара, и, шипя, устремляется вперед.
Оглушительное, стонущее "а-ах!", огненные обломки. Через полторы минуты все кончено, на море тишина. Подбирают с воды немногих уцелевших, указанным курсом быстро и беспрепятственно уходят домой - к своим минным полям.
Вернулись. Миноносец адмирала облеплен катерами с донесениями. Подведены итоги. Колчак выпивает стакан кофе и уходит в каюту, приказав будить с каждым докладом. На "Сибирском стрелке" поднимается последний сигнал: "Кораблям, вернувшимся с моря. Адмирал изъявляет свое удовольствие. Команда имеет время обедать".
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.