Милая лгунья - [35]

— Наверное?!

Она пожала плечами.

— Мне-то откуда знать?

Андрэ вдруг улыбнулся.

— И в самом деле! Что ж, раньше на меня в этом смысле никто не жаловался, — прибавил он с нарочито скромным видом.

Стейси окинула его холодным взглядом.

— Меня это не удивляет.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил он.

— Ты же Андрэ Страусс. Красив, богат, влиятелен, с безупречной родословной... — Стейси насмешливо улыбнулась. — Какая женщина, будучи в здравом уме, отказалась бы от такого любовника? Кроме меня, разумеется, но это — другое.

Андрэ шумно выдохнул и отпустил ее руки.

— Я хотел остаться с тобой наедине, чтобы спросить: желаешь ли ты, чтобы я приехал на свадьбу?

— Может, лучше спросить об этом у Анны?

— А я спрашиваю тебя!

— Приезжай, конечно, — равнодушно бросила Стейси. — А теперь мне все-таки нужно приготовить кофе. — Она испытующе взглянула на Андрэ. — Мы с мамой, наверное, кажемся тебе странными: похоронили близкого человека и слезинки не пролили.

— Нет, мне это вовсе не кажется странным. — Андрэ присел на край стола, глядя, как Стейси наливает воды в кофеварку. — Твоя мать совсем выбилась из сил, а сестра, похоже, не любит открыто проявлять свои чувства при посторонних.

— Ну а я, как тебе хорошо известно, куда больше привязана к твоей бабушке, чем к своей. — Стейси с горечью пожала плечами. — Почему-то бабушка никогда меня не любила.

— Зато я тебя люблю, — быстро вставил Андрэ. — Ты же знаешь, что люблю.

Сделанное по-французски признание настолько страстно прозвучало в его устах, что Стейси на миг замерла, потрясенная до глубины души.

— Ты же меня совсем не знаешь, — пробормотала она, дрожащими руками расставляя на подносе чашки и блюдечки. Под неотрывным взглядом Андрэ Стейси почти не осознавала, что делает.

— Я знаю тебя вполне достаточно, — уверенно ответил он, — а самое главное — мне выпала честь быть твоим первым мужчиной. Когда ты уехала, я мог думать только об этом. И все же я полюбил тебя гораздо раньше. Я пытался бороться со своими чувствами, но с первой минуты, когда увидел тебя в аэропорту, меня безудержно и властно влекло к тебе, женщине, которую я считал Анной.

Стейси поспешно отвернулась, не желая показать, каким счастьем наполнили ее эти слова.

— Кстати, об Анне... — неохотно проронила она. — Пожалуй, нам пора вернуться к остальным.

Андрэ глубоко вздохнул и взял у нее поднос.

— Я бы пригласил тебя поужинать со мной, но в такой вечер это совершенно неуместно. Вот на следующей неделе, когда я приеду на свадьбу Мануэля и Анны, тебе не удастся от меня ускользнуть.

Вскоре после того Андрэ перебросился парой слов со своей бабушкой. Старая дама жестом подозвала Анну и сказала, что им пора уходить.

— Мы совсем утомили Джеки и Стейси, а заодно, наверное, и Люси.

Все обнялись на прощание, и мадам Страусс пообещала, что до свадьбы еще непременно побывает в гостях у Уилкинсов.

— Спокойной ночи, дитя мое, — сказала она, обнимая Стейси. — Хорошенько заботься о своей замечательной маме. Мы скоро увидимся.

В суматохе никто не заметил, что Андрэ так сильно сжал руку Стейси, что молодая женщина невольно вскрикнула. Вернувшись в дом с матерью и Люси, она долго разминала пальцы и благодарно взглянула на Макса, когда тот вызвался помыть посуду и приготовить чай или коктейли — кому что по вкусу.

— Весьма кстати, — обрадовалась Джеки. — Когда вы услышите, что я вам расскажу, вам и впрямь понадобится кое-что покрепче чая.

Люси удивленно взглянула на нее.

— Почему это, мама? Что случилось?

Джеки заявила, что не скажет больше ни слова, пока не наведут порядок, и, когда наконец Стейси и Люси уселись рядышком на диване, чтобы выслушать мать, обе изнывали от нетерпения и недобрых предчувствий. Тактичный Макс отправился смотреть телевизор.

— Расскажу ему обо всем потом, — сказала Люси, забираясь с ногами на диван. — Ну же, мама, мы все внимание!

— Прежде всего я должна извиниться перед тобой, Стейси, что всю эту неделю ходила, как в воду опущенная... но мне казалось, что этот секрет лучше будет раскрыть после похорон.

— Секрет? — насторожилась Люси. — Какой еще секрет?

Выяснилось, что после отъезда Стейси во Францию Грейс начала жаловаться, что чувствует себя хуже, чем обычно. Лежачие больные частенько подобным образом капризничают, требуя большего внимания, а потому Джеки проводила с матерью больше времени, чем обычно, смотрела с ней телевизор и читала вслух. Однако в субботу, поздним вечером Грейс Ласт вдруг объявила, что ее дочь должна кое о чем узнать, и попросила принести свою сумочку.

— В заднем кармашке, что на «молнии», было письмо, — сказала Джеки.

— Завещание? — Глаза Люси заблестели. — Впрочем, бабушке и завещать-то было нечего.

— Не перебивай! — раздраженно одернула сестру Стейси. — Давай послушаем, что было в письме.

Вначале миссис Ласт хотела, чтобы дочь прочла письмо уже после ее смерти, но тем субботним вечером вдруг ощутила настоятельную потребность сделать признание, которое потрясло Джеки до глубины души.

— Так странно было, — призналась она, — сидеть рядом с матерью и читать письмо, в котором говорилось, что она мне вовсе не мать. — Джеки невесело улыбнулась Стейси. — Короче, дорогая, не ты была в нашей семье приемной дочерью, а я.