Милая, 18 - [62]

Когда немцы ввели принудительный труд, Макс доконал-таки своего старого врага — профсоюзы, прибрав к рукам все строительство, законно за­владев десятками подрядов: поскольку он поль­зовался поддержкой немцев, с ним стоило вести дела.

Главной статьей дохода стала продажа покро­вительства. Когда, скажем, отца или сына хва­тали на улице во время облавы и высылали из Варшавы в трудовой лагерь, Клеперман мог его освободить. За деньги, конечно. Тут он высту­пал в роли благодетеля и, выказывая сочувствие приходившим к нему за помощью родственникам, прикидывал, сколько с них можно содрать. Он рассказывал им, как много денег уходит, чтобы подкупить немцев, но по законам воровской чес­ти ничего с них не брал, пока не освобождал их родственников. Доктор Кениг, Зигхольд Штутце и Рудольф Шрекер тоже неплохо грели на этом руки.

Доходы Макса и шести его помощников увели­чились до того, что позволили ему снять дом на углу Павьей и Любецкой, как раз напротив тюрь­мы, и там обделывать свои делишки. Макса и его помощников прозвали ”Могучей семеркой”.

Когда немцы, издав приказ об описи еврейско­го имущества, назначили доктора Кенига ответ­ственным за нее, Могучая семерка стала его пра­вой рукой.

После приказа о карантине, обязывавшего ев­реев переехать со всех концов Варшавы в отве­денные им районы, там оказалось сто пятьдесят тысяч евреев вместо ранее проживавших восьми­десяти тысяч христиан. За две недели перемеще­ния четверти миллиона человек Могучая семерка сколотила кругленькую сумму. Как представитель Кенига, Макс Клеперман получил право сдавать и продавать квартиры за астрономические суммы, да еще делая ”одолжение” тем, кто мог такие суммы платить. Еще больше подскочили цены на квартиры, когда в Польшу стали прибывать евреи из оккупированных стран.

В конце лета 1940 года Макса Клепермана вы­звали к доктору Кенигу в ратушу. Войдя к нему в кабинет, Макс удивился, увидев там Рудольфа Шрекера и оберфюрера Альфреда Функа. Иметь дело с Кенигом — это одно, а со Шрекером и тем более с Функом — совсем другое. Макс знал, что приезды Функа в Варшаву ничего хорошего не сулят, потому что он привозит приказы из Бер­лина. Что касается Шрекера, то, как бы Макс перед ним ни лебезил, тот всегда обращался с ним откровенно грубо. Уж какую сумму Макс пожертвовал в ”Фонд зимней помощи немцам”, все равно Шрекера смягчить не удалось.

Макс волновался, и непрерывные затяжки сига­рой выдавали его. Кольцо с бриллиантом в во­семь каратов он ловко опустил в нагрудный кар­ман пиджака, чтобы ”Фонд зимней помощи немцам” не увеличил свои размеры на сумму стоимости этого перстня. Функа он видел впервые. Надмен­ный тип. Макс сразу почувствовал силу его пре­зрения.

Над верхней губой у Макса выступили капельки пота, пепел от сигары упал на брюки.

Рудольф Шрекер разложил на столе карту Вар­шавы. Макс вытер пот и наклонился над ней.

— В течение последних нескольких недель я знакомился с положением в Варшаве и не могу прийти в себя от изумления, — начал Альфред Функ. — Евреи самым грубым образом нарушают наши приказы. Мы сообщили Еврейскому Совету, что евреи оштрафованы на три миллиона злотых и что эта сумма должна быть собрана за неделю...

Клеперман кивнул и сдавил зубами сигару.

— Как вам известно, народ вы грязный, — про­должал Функ. — Мы ничего не можем поделать с отсутствием у вас гигиенических навыков. Слу­чаи заболевания тифом приняли масштабы настоя­щей эпидемии, несмотря на предпринятые нами меры. Поэтому, чтобы избавить население Вар­шавы от эпидемий и контактов с грязными еврея­ми, мы решили возвести заграждения вокруг рай­онов, отведенных под карантин.

У Макса не хватало духу поднять глаза от кар­ты.

— Оберфюрер Функ хотел заключить подряд на эти работы с польской строительной фирмой, но я предложил ему вашу Семерку, если, конечно, вы не завысите цену, — сказал доктор Кениг.

Максу много не нужно было, чтобы уловить весь смысл замечания Кенига: часть денег — немцам. Приказы, направленные против евреев, выполня­ются руками самих же евреев. ”Евреев притесня­ют сами же евреи” — немцы всегда это утвержда­ют.

— Какого рода заграждения вы хотите постро­ить?

— Кирпичную стену высотой в четыре метра с натянутой по верху колючей проволокой в три ряда.

Макс облизнул пересохшие губы. Протяженность такой стены километров семнадцать-восемнадцать. Он прикинул на бумажке, сколько пойдет на нее кирпичей, проволоки, цемента.

— А какие расценки оплаты труда?

— Еврейский Совет мобилизует на эти работы строительные батальоны.

”Так, — подумал Макс, — они используют при­нудительный труд, люди будут работать за про­дуктовые пайки. Значит, труд бесплатный, — вер­нулся он к своим расчетам, — материалы можно пустить самого низкого сорта, кирпичи собрать на развалинах, что ж, можно уложиться в три миллиона злотых да еще неплохо на этом зарабо­тать”.

— Курс злотого скачет, — вздохнул Макс. — Был пять к одному, теперь сто к одному и про­должает расти.

— Воруйте меньше — не будет расти, — оборвал его Шрекер.

Макс еще поколдовал над цифрами и взглянул на каждого из них по очереди.

— Я уверен, что уложусь в разумную сумму, — сказал он.