Миксы - [37]

Лёля пришла почти сразу. Она выглядела серьезной и сосредоточенной, какой Валерик никогда не видел Леру, и ощущение похожести тут же исчезло.

Оказалось, что Леры в лагере сегодня не было. Никто её не видел.

– И вы не видели? – шёпотом, чтобы не разбудить спящего Даньку, спросил Валерик. – И никогда не видели?

– Я же не хожу вечерами пить... – сурово глядя на него, сказала Лёля. – Я тогда не высыпаюсь, у меня потом голова болит. Ну я просто так устроена, что поделаешь... Где у вас овсянка?

Валерик выдал ей коробку с овсяными хлопьями и быстро вернулся во двор: качать Даньку, чтобы тот как можно дольше не просыпался.

И когда коляска проезжала по щепкам, миксамёба тоже вздрагивала и покачивалась. Впрочем, ей не было до этого никакого дела.

Каша сварилась быстро: Валерик даже не ожидал. Лёля положила её в чайное блюдце и перемешивала, остужая. Валерик осторожно спросил:

– А ему такое можно?

Лёля фыркнула в ответ:

– Конечно! Овсянка на воде.

– А почему не на молоке?

– Потому что коровье молоко не всем подходит.

Валерик замолчал, сражённый убедительностью её ответов.

Тут, словно почувствовав запах еды, завозился и проснулся Данька. Не дав ему опомниться, Лёля тут же поднесла ложку каши ему ко рту. Он почмокал губами, схватил несколько разваренных хлопьев и, кажется, оценил.

Ели долго, медленно, хотя Даня, кажется, относился к каше как к игре в "другую еду". Потом Лёля так же долго поила его с ложечки и, наконец, ушла, бросив: "Вы играйте тут, а я ещё вернусь".

Валерик снова почувствовал себя беспомощным, зависимым, как щепка, которую несёт течением.

Но Лёля и правда вернулась через полтора часа. В её руках были два плотно набитых пакета. Она прошла в кухню и стала выгружать на стол коробки с детским питанием, баночки с фруктовыми пюре, какое-то специальное печенье, бутылочки, тарелки и изогнутые пластмассовые ложки.

– Но как? Но откуда? И зачем же вы?.. Валерик терялся от смущения и благодарности.

– Доехала на маршрутке до города и купила в первой же аптеке, – Лёля пожала плечами. – Это было нетрудно. Думаю, вы разберётесь, что и как готовить и когда давать. Тут не сложно. Ну и я, если хотите, буду приходить.

– Спасибо! Спасибо! Конечно, приходите... Ну то есть, даже просто в гости, не помогать...

К следующему утру резко похолодало, и Валерик ещё до завтрака затопил печь.

Лера так и не вернулась, и пришлось звонить на работу и объясняться с Александром Николаевичем. Тот сердился, что Валерик берёт отпуск тогда, когда работы больше всего, но, как всегда, помог.

Лёля появилась на даче после одиннадцати. Она возникла из промозглой хмари, кутаясь в серый, как небо, свитер, и сразу попросила горячего чая и приникла к печке.

Они поболтали немного, поиграли с Даней, обсудили погоду и резкий северный ветер, а потом Лёля ушла. А Валерик больше не чувствовал себя потерянным. Он быстро приспособился, быстро разобрался в детских смесях и ловко ухаживал за племянником, а когда тот спал, работал. У него было всё для того, чтобы писать статьи: бинокуляр, гербарные образцы и ноутбук с интернетом. И, вставая, чтобы размять спину и дать отдых глазам, Валерик думал, что, наверное, хотел бы провести всю жизнь, как этот день: спокойно, уверенно и не чувствуя себя бесполезным.

К ночи начал накрапывать дождь: сначала в воздухе повисла водяная пыль, холодная, как пропитанный уксусной водой бинт, а когда стемнело, по крыше застучали капли, а потом и тонкая струйка воды потекла из жёлоба в бочку.

Валерик обычно не слышал дождя во сне, но тут ему всю ночь снился шум капель. Они постукивали очень неритмично, и всё время казалось, что рядом движется кто-то живой.

Утром Валерик проснулся и испуганно вдохнул, словно только что тонул и вдруг вырвался из объятий осенней воды: холодной, вязкой и тёмной, словно машинное масло. За окном было совсем светло. Валерик проспал. Печка остыла. Откуда-то мучительно несло холодом. Он вскочил. Заглянул в Лерину комнату. Данька спокойно спал.

Окно было открыто, и в комнату врывался ледяной воздух. Занавески были мокры от дождя. На подоконнике скопилась лужа, вода тонким ручейком стекала к краю и редкими каплями падала на пол.

В кровати, спокойно и глубоко дыша, спала Лера. Бледно-серый отблеск дождливого дня лежал на её лице, и казалось, будто она прозрачная и призрачная, как вода. Лера, казалось, стекла сюда струйкой дождя. Иначе как и почему Валерик проспал её приход?

Он тихонько прикрыл окно, ушёл к себе и долго лежал, по шею укрывшись одеялом и чувствуя как болят замерзшие пальцы ног.

Лера встала, когда завозился Даня. Валерик слышал лёгкий скрип кровати и шорох ткани, когда она брала ребёнка. Потом малыш раз или два довольно крёхнул и, наконец, замолчал, прильнув к груди.

Все вышли на кухню. Даня играл, пристёгнутый к стулу, Лера ела овсянку на воде. Валерик налили себе чаю, сделал бутерброд.

Он думал, что надо, наверное, что-нибудь сказать или спросить, но никак не мог придумать, что именно.

День прошёл в молчании.

Лера занималась малышом и готовила еду. Валерик вымыл тарелки и сделал несколько дел, до которых раньше у него никак не доходили руки.