Микроурбанизм. Город в деталях - [3]
При всей подвижности и даже, возможно, неопределенности предлагаемой нами аналитической рамки и связанных с ней исследовательских инструментов и тактик можно говорить о некоторых фиксированных точках, которые позволяют наметить определенные ориентиры предлагаемого нами подхода, – это язык концептуализации города, микрооптика и игра с масштабами, антропологизм.
Сборник объединяет довольно разные темы и аналитические перспективы. При этом используемый авторами язык позволяет-таки увидеть в этих текстах нечто общее, он становится главным средством и показателем “синхронизации”, одной из точек пересечения. Примечательно, что в представленных текстах авторы крайне осторожно обращаются с существующими теориями города и нередко предпочитают интуицию или филигранные контекстуализации теоретической лояльности. Наши собственные поиски, равно как и усилия наших коллег, постоянно наталкивались на ощутимую недостаточность генерализирующих категорий, которые предлагают социальные теории, столь хорошо улавливающие и одновременно создающие масштаб, последовательность и стабильность городской жизни и оказывающиеся беспомощными перед ее точечностью, прерывистостью, эфемерностью, прорывающейся витальностью и множественностью. “Плавание под метафизическими парусами”[9] – восприятие города как системы классификаций и типичных опытов, аналитическая дистанция – зачастую гарантирует лишь успешное (вос)производство клише и общих суждений. Классическая сентенция о слепоте горожанина словно требует в качестве дополнения признания немоты городского исследователя.
Впрочем, эта “немота” довольно специфична. В современном российском дебате о городе сложилась, на наш взгляд, парадоксальная ситуация. С одной стороны, городские исследования крайне популярны. Это направление все время “на слуху”, даже можно говорить о своего рода моде на урбанизм. Происходит множество различных событий, разворачивающихся в рамках этой тематики: проходят конференции и летние школы, открываются новые подструктуры и направления в учебных и исследовательских заведениях, проводятся исследования. Подобное внимание к городу вполне объяснимо – это не только зримые и поразительные изменения в облике городов, но и появление феномена нового городского активизма как действенного способа изменения фрагментов повседневности. С другой стороны, публикаций, посвященных городской тематике, немного. Кажется, что исследователи работают либо в жанре аналитического отчета, не достигающего широкой аудитории, либо в “устном жанре”, и оттого множество интересных результатов исследований и новых концептуализаций и подходов к пониманию города остается в пределах академических залов и аудиторий или превращается в письменный формат уже в неакадемических пространствах, пример чему – “городские священные войны” на просторах фейсбука. Впрочем, возможно, это особенность российской академии и российских интеллектуалов. Так или иначе, систематизирующих, обобщающих и даже исследовательских текстов в области городских исследований не так много[10]. По сути, основная идея сборника – “оживить город”, привлекая самые разные стратегии и средства, среди которых – новые имена в поле городских исследований, нетрадиционные исследовательские темы и пр. Таким же средством может и должен стать “обновленный” язык говорения о городе, который необходимо развивать не только в качестве аналитического, но и дескриптивного инструмента. Ибо не хватает не только аналитических средств, но и языка создания “картинок” городской жизни, что, конечно же, является также средством анализа и концептуализации. Классическое этнографическое или плотное описание, на наш взгляд, недостаточно и скучно. Это отчужденный, дистанцирующий, объективизирующий язык, который производит “город на расстоянии”. Наша задача – приблизить город и показать вариативность регистров приближения, в том числе и через язык. Близкий город – это город, который проживается и который насыщен переживаниями и эмоциями. Именно поэтому язык говорения о нем – это скорее язык глаголов[11], по сути, отражающих жизнь горожан, их активное потребление и производство городского пространства. И в меньшей степени это язык прилагательных и существительных, которые в городских текстах зачастую универсализируют и герметизируют, объективируют и отдаляют.
Центральная стратегия работы с языком в рамках микроурбанизма, на наш взгляд, связана прежде всего с расширением пространства его производства. В это производство могут включаться не только социальные исследователи, что, конечно, не может не расшатывать существующую социальную теорию, ну да это только во благо ее развития. Так, в отличие от многих социальных теорий, тексты о городе, создаваемые архитекторами, городскими активистами, арт-манифестами, обнаруживают гораздо большую способность к тонкой настройке. Они не только обосновывают необходимость внимания к нюансам, городским особенностям и локальным контекстам, но и подкрепляют ее созданием нового аналитического языка (в отдельных случаях столь приближенного к обыденному, что изрядно затрудняет его идентификацию в качестве ценного приобретения).
Сегодня мало кто сомневается, что современный город создается и изменяется во многом благодаря цифровым технологиям. Однако до сих пор не существует согласия относительно роли горожан в интенсивно технологизирующейся среде. Их рассматривают и как пассивных генераторов данных, и как послушных пользователей технологий. Но нельзя игнорировать факт, что горожане сегодня активно включаются в переопределение цифровых инструментов, что они не только осваивают преимущества сетей, но и обнаруживают их уязвимости, начинают все более сложным и непредсказуемым образом влиять на технологии и управление городами.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.