Микротенденции. Маленькие изменения, приводящие к большим переменам - [3]
Эти цифры могут оказаться не просто стратегически значимыми, но и катастрофичными. Если бы исламские террористы убедили бы всего одну десятую процента амери канско-го населения в том, что они правы, то набрали бы 300 тысяч солдат террора — больше чем достаточно, чтобы дестабилизировать общество. Если бы бен Ладен мог склонить к насилию лишь 1 процент миллиардного мусульманского населения, в его распоряжении оказались бы 10 миллионов террористов, а с таким коллективом вряд ли справились бы даже самые многочисленные армии и полицейские подразделения. В этом сила малых групп, которые сегодня объединяются.
Власть выбора становится особенно очевидной по мере того, как все больше американцев принимают решения, относящиеся к собственной жизни. Например, рост населения страны замедлился до 0,9 процента, однако количество семей множится необычайно быстро. В условиях, когда пары разводятся, долго не решаются жениться, дольше живут в одиночестве или вообще не женятся, мы переживаем взрывной рост числа глав семей: почти 115 миллионов в 2006 году по сравнению с 80 миллионами в 1980-м. Количество семей, состоящих из одного одинокого человека, увеличилось с 17 процентов в 1970 году до 26 процентов в 2003-м. Процент семейных пар с детьми упал до менее чем 25 процентов.
Все эти ведущие независимую жизнь одиночки расщепляют Америку на сотни маленьких ниш. У одиноких людей и семейных пар, не имеющих рядом детей, больше времени, чтобы заниматься своими делами, выбирать увлечения, выходить в Интернет, вести политические дебаты или посещать кинозалы. Строго говоря, сегодня вообще нет нужды идти в кино (можно просто загрузить фильм из Сети или заказать по платному телеканалу), но люди все же предпочитают субботним вечером кинотеатры. Это настолько очевидно, что цены на билеты повышаются, ане понижаются. Увеличивается число тех, кто имеет в своем распоряжении больше доступных ресурсов, чем когда-либо в прошлом, включая деньги, время и энергию. Они чаще, чем раньше, используют эти ресурсы в поисках личного удовлетворения. В результате мы получаем ясную картину, что представляют собой люди и чего они хотят. И можем проводить различия между ними в бизнесе, политике и решении социальных проблем.
Эта книга посвящена делению Америки на социальные ниши. В ней объясняется, почему больше нет единой Америки. В действительности их сотни, этих Америк, и сотни новых ниш, объединяющих людей с общими интересами.
Но деление на ниши не ограничивается лишь нашей страной. Явление это глобальное, и оно в XXI столетии делает объединение людей чрезвычайно трудным. Когда мы думаем, что благодаря Интернету мир будет не только общаться, но и сплотится вокруг общих ценностей демократии, мира и безопасности, все происходит наоборот. Мы разъединяемся рекордно быстрыми темпами.
Недавно я посетил боулинг и вопреки еще одной распространенной, но ошибочной идее там не было ни одного одинокого человека. Люди, катавшие шары, не напоминали стереотипных толстяков, любителей пива и боулинга. В самом деле ни одна группа не была похожа на другую. На одной дорожке играла семья индийских иммигрантов, включая дедушек. На другой — чернокожая мамаша с двумя детьми-подростками. На третьей соревновались четыре белых подростка в спортивных рубашках — некоторые с татуировками. А двумя дорожками дальше испаноговорящая пара явно пришла на свидание, поскольку между бросками они целовались.
Вместе с расширением свободы выбора пришло усиление индивидуальности. А с усилением индивидуальности растет число вариантов выбора. Чем больше вариантов, тем чаще люди в обществе обособляются по небольшим и маленьким нишам.
Взрывной рост свободы выбора
Во время «Бостонского чаепития» в 1773 году за борт выкинули, наверное, только одну марку чая — «Английский завтрак». Если бы сегодня американцы инсценировали этот бунт, в бухте плавали бы сотни сортов чая — от жасминового без кофеина и мятного марокканского до сладкого тайского.
Нельзя купить даже картофельные чипсы, не выбирая между печеными, жареными, обезжиренными, солеными или с вкусовыми наполнителями, разнообразие которых поражает: барбекю, батат, лук, перец и тому подобное.
Мы живем в мире, наполненном вариантами выбора. Почти в каждой сфере жизни у американцев есть большая свобода выбора, чем когда-либо в истории, включая новые виды деятельности, новую еду, новую религию, новые технологии и новые формы общения и взаимодействия.
В некотором смысле это триумф «экономики “Старбакса”» над «экономикой “Форда”». В начале 1999-х генри Форд создал конвейерную линию, чтобы воцарилось единообразное массовое потребительство. Тысячи рабочих собирали миллионы и миллионы экземпляров одного и того же черного автомобиля.
Сегодня осталось немного таких продуктов. (По иронии судьбы, один из них — персональный компьютер, какие стоят на каждом письменном столе в каждом доме, практически одной и той же модификации. Существуют некоторые различия, но если зайти в обычный магазин купить компьютер, то у вас будет меньше вариантов, чем при выборе салата в супермаркете.)
В отличие от этого «Старбакс» руководствуется идеей, что люди должны выбирать сорт кофе, молока, сахара — чем больше вариантов, тем большее удовольствие от выбора. (На этих простых примерах можно убедиться в непредсказуемости потребителей: некоторые избегают кофеина, жиров или сахара, другие с радостью заказывают все это.) «Старбакс» успешен, ибо может обеспечить все и всем — компания не делает ставки на одно подмножество за счет другого.
Глобальные тренды всегда возникают из совокупности множества микротрендов. А те, в свою очередь, базируются на прорывных идеях. Как понять, какая идея «выстрелит», а какая – нет? Нужно отлично ориентироваться в уже существующих потребностях, прогнозировать, что будет популярно в будущем, и знать правила формирования уже существующих микротрендов. Корейская косметика и мужчины-домохозяйки, браки по интернету и «письма из Африки», популяризация ЛГБТ и снижение доверия к банкам, активность иммигрантов и биохакинг, легализация марихуаны и увлечение дронами – это малая часть примет времени последних 10 лет. Как возникают современные микротренды, какие у них перспективы, какие принципы лежат в их основе – об этом и многом другом интереснейшая книга Марка Пенна, социолога и политтехнолога, к услугам которого не единожды обращались Билл Клинтон, Тони Блэр и Билл Гейтс.
В книге трактуются вопросы метафизического мировоззрения Достоевского и его героев. На языке почвеннической концепции «непосредственного познания» автор книги идет по всем ярусам художественно-эстетических и созерцательно-умозрительных конструкций Достоевского: онтология и гносеология; теология, этика и философия человека; диалогическое общение и метафизика Другого; философия истории и литературная урбанистика; эстетика творчества и философия поступка. Особое место в книге занимает развертывание проблем: «воспитание Достоевским нового читателя»; «диалог столиц Отечества»; «жертвенная этика, оправдание, искупление и спасение человеков», «христология и эсхатология последнего исторического дня».
Книга посвящена философским проблемам, содержанию и эффекту современной неклассической науки и ее значению для оптимистического взгляда в будущее, для научных, научно-технических и технико-экономических прогнозов.
Основную часть тома составляют «Проблемы социологии знания» (1924–1926) – главная философско-социологическая работа «позднего» Макса Шелера, признанного основателя и классика немецкой «социологии знания». Отвергая проект социологии О. Конта, Шелер предпринимает героическую попытку начать социологию «с начала» – в противовес позитивизму как «специфической для Западной Европы идеологии позднего индустриализма». Основу учения Шелера образует его социально-философская доктрина о трех родах человеческого знания, ядром которой является философско-антропологическая концепция научного (позитивного) знания, определяющая особый статус и значимость его среди других видов знания, а также место и роль науки в культуре и современном обществе.Философско-историческое измерение «социологии знания» М.
«История западной философии» – самый известный, фундаментальный труд Б. Рассела.Впервые опубликованная в 1945 году, эта книга представляет собой всеобъемлющее исследование развития западноевропейской философской мысли – от возникновения греческой цивилизации до 20-х годов двадцатого столетия. Альберт Эйнштейн назвал ее «работой высшей педагогической ценности, стоящей над конфликтами групп и мнений».Классическая Эллада и Рим, католические «отцы церкви», великие схоласты, гуманисты Возрождения и гениальные философы Нового Времени – в монументальном труде Рассела находится место им всем, а последняя глава книги посвящена его собственной теории поэтического анализа.
Монография посвящена одной из ключевых проблем глобализации – нарастающей этнокультурной фрагментации общества, идущей на фоне системного кризиса современных наций. Для объяснения этого явления предложена концепция этно– и нациогенеза, обосновывающая исторически длительное сосуществование этноса и нации, понимаемых как онтологически различные общности, в которых индивид участвует одновременно. Нация и этнос сосуществуют с момента возникновения ранних государств, отличаются механизмами социогенеза, динамикой развития и связаны с различными для нации и этноса сферами бытия.
Воспоминания известного ученого и философа В. В. Налимова, автора оригинальной философской концепции, изложенной, в частности, в книгах «Вероятностная модель языка» (1979) и «Спонтанность сознания» (1989), почти полностью охватывают XX столетие. На примере одной семьи раскрывается панорама русской жизни в предреволюционный, революционный, постреволюционный периоды. Лейтмотив книги — сопротивление насилию, борьба за право оставаться самим собой.Судьба открыла В. В. Налимову дорогу как в науку, так и в мировоззренческий эзотеризм.