Мико - [37]

“Нет, — сказал Сато самому себе. — Не страдай, как мать. Каре ва синдэсимаимасита. Отринь от себя “ками” Готаро. Он мертв, его больше нет”. — И Сато повернулся к Масуто Иссии, заговорив с ним о контрактах, выгодных им обоим. Нет места грусти в такой счастливый день.

Тандзан Нанги стоял рядом с Сато неестественно прямо, словно аршин проглотил, сжимая костяшками пальцев нефритовую голову дракона на набалдашнике своей трости. Такая поза причиняла ему боль, но он терпел. Нанги считал своим долгом появиться в числе первых гостей, а поскольку все гости стояли, то и он не мог позволить себе сесть. Кроме того, он не хотел потерять престиж в глазах священников. Нанги, конечно, предпочел бы, чтобы церемония проходила в христианской церкви. Облачения, таинства, тихое бормотание молитвы на латинском (Нанги не только понимал этот язык, но и мог разговаривать) служили ему утешением, что, он считал, было не под силу заумному синтоизму, а тратить жизнь на то, чтобы умилостивить огромное количество всех “ками”, он вообще считал занятием смешным. Он горячо верил в Христа, Воскресение и Святое Спасение.

Рядом с Нанги стоял молодой мужчина, они были центром одной из образовавшихся групп и привлекали внимание гостей, то и дело подходивших к ним, чтобы спросить совета у Нанги или узнать последние новости от нового главы МИТИ Рюити Яно. Министр был протеже Нанги, и, покидая министерство шесть лет назад, он сделал все, чтобы оставляемый им пост первого заместителя достался Яно.

Улыбаясь и разговаривая, любезно отвечая на вопросы, которые ему задавали, Нанги не спускал острых глаз с гайдзинов. Словно монитор следил он за всеми их движениями. Можно узнать много интересного, наблюдая своего врага за игрой.

Акико тоже искоса поглядывала на гайдзинов. Но интересовал ее только один: Николас. Время пришло, и ее глаза превратились в две камеры, готовые запечатлеть все тончайшие нюансы.

Она почувствовала, как бешено бьется ее пульс, сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. Ей пришлось мобилизовать все свои внутренние ресурсы, весь разум для начала мести. Акико сконцентрировала свой взгляд на стоявшем неподалеку Сато. Она смотрела на него, потом поймала взгляд из полуприкрытых глаз Иссии. Он улыбнулся, кивнул ей и снова вернулся к разговору с Сато.

Едва заметный шелест прошел в толпе гостей: и Акико, чьи чувства были обострены, сразу поняла, в чем дело. На белоснежном лице не дрогнул ни один мускул — лишь улыбка застыла на ее ярко-малиновых губах, она видела, что кто-то пробирается через толпу.

— А-а, — сказал Сато, поворачиваясь, — наконец-то пришли Томкин и Линнер.

Акико медленно, как уже тысячу раз представляла, подняла руку, раскрыла свой позолоченный веер, украшенный красно-черными узорами, спрятав за ним лицо так, что оставался виден только один глаз.

“Мягче, — думала она, — мягче. Не выдавай себя сразу. Не сейчас. Пусть он подойдет. Подойди ближе, Николас, — мысленно призвала она. — Приблизься к своей смерти”.

Она хорошо видела этих двух гайдзинов: высокие, они выделялись среди остальных гостей.

Акико уже могла хорошо разглядеть их. На Томкине — темный полосатый костюм, белая рубашка и галстук из репса. Николас был одет менее консервативно, в полотняный костюм цвета морской волны, серую рубашку и синий галстук.

Его широкоскулое лицо было еще в тени — они проходили под высоким бамбуковым навесом, но Акико сразу же узнала эти странные глаза с опущенными углами, непонятные глаза, не европейские, но в то же время и не восточные. Непостижимые. На какое-то мгновение Акико ощутила такое же магнитное притяжение, как тогда в “Дзян-Дзяне”, и едва устояла на ногах.

Теперь они были уже очень близко. Внезапно лицо Николаса осветилось солнечным лучом. Порыв ветра бросил темную прядь ему на лоб. Николас автоматически поднял руку, убрал ее, и тень пробежала по этим сильным уверенным чертам.

Акико быстро пошептала про себя заклинание. Нужный момент наступил. Она была готова. Острое возбуждение, сродни экстазу, переполняло все ее существо, она вся превратилась в ожидание.

Акико провела кончиком языка по пересохшим губам, отмечая пластичность, с какой двигался Николас, как он контролировал каждый свой шаг: качества, присущие танцорам или борцам “сумо”. Он казался ей огромным тигром, царем зверей, крадущимся сквозь лесные дебри и настигающим смертельным прыжком зверя, пытающегося спастись от него бегством.

Теперь. Момент настал. Акико ждала, когда Николас наконец посмотрит на нее. Его снедало естественное человеческое любопытство: конечно, ему будет интересно узнать, что за женщину берет в жены Сато.

Акико почувствовала его пристальный взгляд. Он был прикован к ее вееру и краешку ее глаза. Их взгляды встретились, и Акико тотчас почувствовала себя парящей во времени и пространстве. Вся ее подготовка, годы страданий мелькнули одной яркой вспышкой, словно отдельный кадр на киноэкране, для того чтобы вылиться в кульминацию. Теперь.

Резким движением она опустила веер, открывая свое лицо.

* * *

Когда Николас вышел из лимузина, доставившего их сюда из Токио, он поразился красоте здешних мест. По дороге они обогнули огромное озеро и, оставив позади него зеркальную поверхность, поднялись по серпантину дороги на скалу, где располагался синтоистский храм.